Картина убийства - [38]

– Дора тоже здесь, – продолжила я.

Барти остался равнодушным.

– Я про Дору Кендрик, – добавила я. – Горничную из «Грейнджа».

Теперь он выглядел сбитым с толку.

– Вы о нем не волнуйтесь, – сказал Скинз. – У него столько этих кошечек, что он уже запутался. – Тут он повернулся к своему приятелю. – Приятель, речь о Доре. О той взбалмошной девчонке, которую ты утешил прямо в зале, где мы играли на вечере.

В глазах Барти что-то мелькнуло. По крайней мере, в его воспоминаниях о прошлых амурных приключениях что-то сдвинулось.

– Ну да, Дора, – медленно произнес он. – Высокая блондинка. Слегка прихрамывает?

– Нет, – вздохнула я. – Но я уверена, что позже вы с ней увидитесь. Возможно, она не захочет вспоминать о вашей предыдущей встрече, но если что-то скажет, то постарайтесь хотя бы сделать вид, что вы ее узнаете.

– Вы правы, – сказал музыкант с веселой улыбкой. – Обязательно.

Я отправила их в гостиную, а сама присоединилась к Дэви и помогла ему убрать контрабас и ударную установку в оранжерею, а чемоданы гостей – в их комнаты. Мисс Джонс поставила чайник, и я попросила Эдну принести чай, когда он будет готов. Доры, как и всегда, нигде не было видно, но на этот раз я подумала, что это не так уж плохо. Она и так совершенно невыносима, даже без всех этих воспоминаний – или сожалений, – которые могло вызвать у нее присутствие молодого и симпатичного контрабасиста.

* * *

Со всеми своими железнодорожными приключениями музыканты ничего не ели с самого завтрака. А наши кинематографические гости хотели поесть до начала нового вечера развлечений для жителей деревни. Мы с леди Хардкасл тоже умудрились каким-то образом пропустить ланч, так что решили подать комбинацию из ланча-обеда-ужина во время пятичасового чая, что, скорее всего, удовлетворило бы потребности всех присутствовавших.

Я вместе с мисс Джонс занялась приготовлением еды, которая подошла бы нашим гостям из мира искусства. К тому времени, как я сообщила ей об изменении всех планов, ужин был почти готов, но главное блюдо – пирог с олениной – никак не поспевало вовремя. Мне удалось убедить нашу повариху, что все, что ни делается, к лучшему, и что пирог, который почти готов, мы сможем подать в четверг.

– Но все равно, сейчас я не могу предложить им ничего мясного, – не успокаивалась она.

– А что вы собирались подать на ланч? – спросила я. – Может быть, мы сможем это как-то приукрасить и превратить во что-то элегантное и достойное обеда?

– Я собиралась сделать обыкновенные сэндвичи с сыром, – ответила мисс Джонс. Она была просто безутешна.

– Засуньте их в гриль, и у нас получится «валлийский кролик»[34], – предложила я. – Если мы подадим блюдо с каким-нибудь овощным супом и придумаем для него какое-нибудь затейливое название, все будут поражены вашей изобретательностью.

– Сэндвичи с сыром? – не поверила своим ушам повариха. – На обед?

– С горчицей. И поджаренным яйцом сверху. И назовем мы все это… Lapin au pays de Galles.

– И что это значит?

– «Валлийский кролик» по-французски, – перевела я.

– Тогда я поставлю суп, – рассмеялась девушка. – А вы займитесь сыром и тостами. В конце концов, вы ведь из Уэльса.

– Конечно, но и вы тоже оттуда. Хотя, как мне кажется, блюдо это не такое уж валлийское.

– Будьте уверены, что от этого красивого названия кролик в еде не появится.

– Верно подмечено.

– И не забывайте, что никакая я не валлийка.

– Не валлийка? – Я уставилась на нее. – Вас же зовут Блодвен Джонс. Вы не могли бы стать большей валлийкой, даже если б надели шляпу и запели «Sosban Fach»[35], готовя лавербред[36].

– Наш отец был из Уэльса. А я родилась в Литтлтон-Коттерелле, – с гордостью заявила повариха.

– Признаю свою ошибку.

* * *

На ланч-обед-ужин-чай нас собралось семь человек. Я ожидала увидеть всех в мрачном, а может быть, даже в похоронном настроении, но присутствие двух музыкантов сделало атмосферу за столом более жизнерадостной. Продемонстрировав тонкость души, которой я от них вовсе не ожидала, Барти и Скинз вызвали наших гостей на разговор об их старом друге. И, практически наперекор своему настроению, кинематографисты, вместо того чтобы проливать слезы по поводу ухода своего дорогого коллеги, заговорили о совместных приключениях, шутках и триумфальных выступлениях на сцене. Комната наполнилась смехом. Никто даже не упомянул о «валлийском кролике».

Когда атмосфера в комнате окончательно оттаяла, Барти Данн включил свое легендарное очарование и направил его луч на Юфимию Селвуд. Та буквально купалась в его теплом игриво-восхищенном взгляде.

Неожиданно контрабасист заметил, что все сидящие вокруг него замолчали и теперь слушают только его.

– Только не останавливайся, Барти, приятель, – Скинз подпер подбородок рукой. – Продолжай. А мы все будем ждать твоих откровений. Хотим получить наглядный урок, как профессионалы ухаживают за женщинами.

По выражению на лице Барти можно было предположить, что в другом месте его приятель получил бы удар под ребра вместо наглядного урока по запудриванию мозгов, но когда и леди Хардкасл, и Зельда скопировали позу Скинза и восторженно уставились на него, он рассмеялся и поднял руки, показав, что сдается.