Картер - [41]

Немного позже я сделала перерыв и прислонилась спиной к стене рядом с баром. Я наблюдала за ним, погрузившись в слова, поющие о грустных воспоминаниях. Иногда он упоминал о женщине с кудрявыми волосами и грустными голубыми глазами. Я чувствовала, что он поет о своей матери, и мне хотелось, чтобы он рассказал мне о своем прошлом.

Он прошел трудный путь с самого начала. Я вспомнила, каким нервным он был в первую ночь, когда он должен был выйти на сцену. Он расхаживал по квартире в течение нескольких часов, в то время как мне пора было на смену. После того, как они нашли двух гитаристов в свою группу — Джареда и Лео, — они неделями репетировали в гараже. Я думала, что это поможет ему справиться с нервами, но на самом деле находиться на сцене перед незнакомыми людьми было совершенно иначе.

Я пыталась успокоить его, но в действительности я ничего не могла сделать. Потом он пришел ко мне, прямо перед тем, как Рим отвез нас, и сказал:

— Если бы я попросил тебя стоять там, где я мог бы видеть тебя, пока я пою, ты бы сделала это?

— Конечно, — ответила я ему. — Тебе даже не нужно спрашивать.

Кажется, ему стало легче, и он уткнулся своим лбом в мой.

— Хорошо. Ты нужна мне, вот и все. Если ты будешь там, я могу просто смотреть на тебя и притвориться, что это просто мы, понимаешь?

Я никогда не забуду, как сдавило мое горло. Я просто улыбнулась ему в ответ, потому что я была уверена, что он услышит, как дрожит мой голос, если я заговорю. И когда в тот вечер пришло время ему петь, я стояла там, где он мог меня видеть, а он смотрел на меня все время, пока пел. Нас было только двое, у ручья, он раскрывал свою душу, и я слушала, затаив дыхание.

Теперь для него быть на сцене стало естественно. Он не смотрел на меня, пока я не останавливалась на видном месте. Он излучал очарование и уверенность, больше не был похож на человека, нервничающего при виде незнакомых людей. Он оглядел толпу перед ним, и любил он это признавать или нет, но его «трахни меня» взгляд остановился на каждой девушке в зале, и они считали себя самыми привлекательными. Крики были просто оглушительные. У меня отвисла челюсть, когда некоторые девушки достали свои сотовые телефоны и начали снимать его. Что они намерены делать с отснятым материалом? Я хотела было спросить, но Мелани запретила мне разговаривать с «тусовщицами», как она их называла, намекая мне на возможности нанесения мной тяжких телесных повреждений, что было абсурдно. Я бы никому не навредила… слишком сильно.

Картер постепенно становился здесь своего рода легендой, и если он начнет встречаться с девушкой, этот образ рухнет.

Подошла Мелани и устроилась рядом со мной, разглядывая рок-группу.

— Он назвал меня другом, — тихо сказала я ей.

— Тебе нужно заставить его ревновать, детка, — ответила Меланис негодованием.

— Это мне не подходит. Это яд.

— Яд или нет, но у тебя есть эта сила. Или ты хочешь быть «другом» всю жизнь?

— После всего, что мы пережили, кто мы на самом деле?

— Если он говорит людям, что ты его друг, тогда да, Лия, так и есть.

Черт.

После этого мы вернулись к работе. Я собирала тарелки с пустых столиков, когда услышала разговор парочки у меня за спиной. Меня привлек их смех, и, чтобы отвлечься, я прислушалась к их разговору.

— Когда мы поженимся, ты скажешь моей матери, чтобы она отвалила навсегда, я клянусь, детка, — сказал парень своей девушке, — Если она не примет тебя, то ей нет места в нашей жизни. Теперь ты весь мой мир!

Я слегка улыбнулась и повернула голову, чтобы посмотреть на них. Они были на несколько лет старше меня, держась за руки, они болтали и улыбались. Полностью открытые и честные о том, кем они были в мире. Судя по ее счастью, ей не приходилось испытывать результаты нерешительности со стороны ее молодого человека. Он смотрел на нее как влюбленный щенок, готовый отдать ей весь мир.

Я почувствовала, как что-то оборвалось у меня в груди. Я была удивлена тому, насколько сильно завидовала им. Я не могла поверить в силу тех чувств, что рождались у меня в сердце, когда я смотрела на них.

Ревность — это ядовитое чувство, способное уничтожить тебя до последней капли. Я бы попробовала жить, обманывая саму себя, думая, что можно избежать этого зеленоглазого монстра, но, словно тень, он следует за мной до тех пор, пока у меня не останется сил, чтобы оттолкнуть его.

Я чувствовала эмоциональность больше, чем обычно. Реальность, казалось, наконец, пробила мою броню. И чем больше я думала об этом, тем больше я понимала, что наши с Картером отношения не были здоровыми. Они отнимали слишком много моего времени и мыслей. Мои эмоции зависели от него, и где-то по пути я потеряла часть самой себя.

Я даже не знаю, как из всего этого выбраться.

Это странное прозрение потрясло меня до глубины души, заставляя меня бросить взгляд в сторону сцены на Картера. Он смотрел на меня неопределенным взглядом, и я готова поклясться, что он знал.

Он знал, о чем я думала.

Глава 15

Рим отвез нас домой. Я тихо сидела на заднем сиденье, глядя в окно на пустынные улицы. В моей груди болезненно ощущалась нерешительность. Чем ближе мы были к дому, тем ближе я была к столкновению с ужасной правдой.