Карл Маркс: Капитал - [5]

Хотя Маркс и Энгельс провели в Париже вместе 10 дней, сведения об их разговоре дошли до нас в единственном предложении, написанном Энгельсом более чем через 40 лет: «Когда я приехал к Марксу в Париж летом 1844 года, стало очевидным наше полное согласие во всех теоретических вопросах. Совместная работа началась с того времени». Они дополняли друг друга совершенным образом — Маркс со своим богатством знания и Энгельс со свои знанием богатства. Маркс писал медленно и мучительно, с бесчисленными зачеркиваниями и исправлениями, тогда как записи Энгельса аккуратны, точны и элегантны. Маркс большую часть своей жизни жил в неустроенности и нужде, Энгельсу удавалось работать полный рабочий день, писать книги, письма и журнальные статьи и находить время для удовольствий буржуазной жизни. Однако, несмотря на свои очевидные преимущества, Энгельс с самого начала знал, что никогда не будет главным в их дуэте. Без жалоб и ревности он, как само собой разумеющееся, принимал тот факт, что его обязанностью было обеспечение интеллектуальной и финансовой поддержки, которая делала возможной работу Маркса. «Я просто не могу понять, — писал он, — как кто-то может завидовать гениям, ведь гений — это нечто особенное, и мы, кто этого не имеет, знаем, что оно изначально недостижимо, и чтобы завидовать такому, надо быть недалеким, мелочным».

У них не было ни тайн друг от друга, ни запрещенных тем. Их переписка представляла собой своего рода пикантное блюдо из истории и слухов, тайной экономической науки и школьных шуток. Энгельс Марксу заменял мать — посылал деньги на карманные расходы, волновался о его здоровье и постоянно просил продолжать исследования. В одном из самых ранних писем, дошедшем до нас (октябрь 1844 года), он уже убеждал Маркса незамедлительно объединить все его заметки в книгу: «Позаботься о том, чтобы тот материал, который уже собран тобой, вскоре вышел в свет. Сейчас самое время, ей-богу!» Три месяца спустя его нетерпение возросло: «Постарайся же, на самом деле, и закончи свою книгу по политэкономии, и даже если в ней много того, чем ты сам недоволен, это не имеет значения; умы созрели и мы должны ковать железо, пока оно горячо… Поэтому постарайся закончить до апреля — просто, как я обычно делаю, назначь себе дату, к которой ты наверняка закончишь, и сделай так, чтобы книга быстро появилась в печати». Слабая надежда: прошло более двадцати лет до того, как I том «Капитала» наконец был доставлен в типографию.

Но и сам Энгельс здесь не совсем безупречен. Вскоре после встречи с Марксом в Париже он предложил ему совместную работу над небольшой брошюрой — максимум 40 страниц — критикующую младогегельянцев. Написав свои 20 страниц в течение нескольких дней, Энгельс был «немало удивлен» через несколько месяцев, когда узнал, что к тому времени та брошюра разбухла до 300 страниц. Маркс не сопротивлялся тому, что отвлекает внимание. Он предпочитал ближайшую и непосредственную радость брошюр и статей молчаливому и бесславному тяжелому труду, требующемуся для его выдающегося произведения. Предварительно книга называлась «Критика экономики и политики». Пообещав доставить рукопись немецкому издателю Карлу Леске к концу лета 1845 года, Маркс сразу после написания одного лишь содержания отложил ее. «Мне кажется очень важным, — объяснял он Леске, — предварить мою точную разработку некой вставкой полемического характера против немецкой философии и немецкого социализма вплоть до настоящего времени. Это необходимо, чтобы подготовить публику к той точке зрения, которая выдвинута в моей «Экономике», так как она диаметрально противоположна прошлому и настоящему немецкой гуманитарной науки… Если необходимо, я мог бы продемонстрировать многочисленные письма, которые я получал из Германии и Франции, как доказательство того, что именно эту работу ожидают с наибольшим нетерпением». Известная история: книга «Немецкая идеология» не смогла найти издателя до 1932 года «Мы оставили эту рукопись мышиной возне критиков, — писал Маркс, — тем более охотно, так как достигли своей главной цели — собственной ясности».

Однако он все еще не мог или не хотел посвятить все свое внимание работе по экономике. В течение следующих нескольких лет было еще больше перерывов, связанных с полемикой: «Нищета философии», обличительная речь в 100 страниц, обращенная против Пьера-Жозефа Прудона. «Великие изгнанники», многословная сатира на «недостойных болванов» и «демократических плутишек» социалистической диаспоры. «История тайной дипломатии XVIII века», разглагольствования антирусского характера. «История жизни лорда Пальмерстона», в которой он пытался доказать, что британский иностранный секретарь по военным делам был тайным агентом русского царя. «Герр Фохт», яростные нападки на профессора естественных наук в Бернском университете, который навлек на себя гнев Маркса тем, что назвал его шарлатаном и тунеядцем. «Зуб за зуб — воздаяние движет миром», — весело посмеивался он про себя, теряя лучшую часть года на междоусобицу с Фохтом.

Движению вперед мешали непрерывные потрясения в родном отечестве. В январе 1845 года прусский посланник в Париже заявил протест королю Луи-Филиппу по поводу статьи в «Форвертс», в которой Маркс высмеивал короля Фридриха Вильгельма IV. французский министр внутренних дел незамедлительно закрыл журнал и приказал выслать автора из Франции. Единственным королем в Европе, готовым его принять, оказался Леопольд I в Бельгии, и то только после получения письменного обещания от Маркса, что тот не будет публиковать «никаких работ о современной политике». Полагая, что это не препятствует его участию в политике, Маркс вызвал Энгельса в Брюссель, где они и основали Комитет по переписке коммунистов, чтобы поддерживать непрерывный обмен письмами с социалистическими группами Западной Европы. К 1847 году этот Комитет превратился в ветвь недавно сформированного Союза Коммунистов в Лондоне, который позже предложил Марксу написать черновик их устава. То, что он им написал, стало, вероятно наиболее читаемой и влиятельной брошюрой в Истории: это был «Манифест Коммунистической партии».