Карфаген будет разрушен - [3]

Стасикам неслучайно оставлена внешняя форма, свойственная их генетическим прообразам и провоцирующая людей на агрессивное поведение. Своеобразный естественный отбор — когда пассажирам удаётся повредить или даже уничтожить очередной мобильный датчик, в сервис-центре тут же получают подробный отчёт. И в следующей партии устраняют отмеченные дефекты.

Попытка Санчеса схватить что-то потяжелее и ударить как следует — вполне естественна, так реагирует подавляющее большинство. Реакция Олеси, когда на полочке у своей кровати она обнаружила стасика, только что освободившего видеодатчик от мешающего предмета, оказалась нетипичной и с высокой долей вероятности определена мною как радость. Тогда я тоже слегка завис, пытаясь проанализировать ситуацию при явной нехватке данных — настолько, что Олеся успела провести пальцем по верхней пластине стасика и классифицировать его как «хорошенький» прежде, чем я отослал ему сигнал экстренного возвращения…

На поиск в архиве и анализ ситуации уходит чуть больше секунды реального времени. Санчес ещё только вываливается из двери Олесиной каюты — боком, неловко, один ботинок он наполовину снял, и никак не может засунуть ногу обратно.

— Дура психованная! — кричит он уже из коридора. — Ну и целуйся сама со своими тараканами!

Дверь захлопывается.

Наблюдаю за реакцией Олеси. Реакция типичная и предсказуемая. Интенсивность распускания нюнь высокая, классифицируется как рыдание.

Информации достаточно. Но удовлетворения нет. И с вероятностью три к одному тщательный анализ не поможет.

Возвращаю стасиков — того, что был в воздуховоде, и ещё с десяток произвольно отобранных. Провожу перекрёстное сканирование и сравнительный анализ. Тщательно, всеми доступными средствами. Результат предсказуем — датчики идентичны.

Близость к ступору.

Одна информация исключает другую, анализ невозможен. Тот стасик, что был в воздуховоде, чем-то отличается, он должен отличаться, но я не могу обнаружить это отличие. Посылаю ему приказ обломить себе левую антенку-усик, пометив на будущее. Анализирую заново.

Результат тот же.

Стасик шевелит антенками, целой и укороченной, послушно поджимает лапки. Вероятность того, что с кольцом был именно он, высока, но не равна единице. Стасики закреплены за каютами, но это не жёсткое правило, точность не выше 70 %. Олеся же почему-то была уверена на все сто.

Почему?

Недостаточно данных. Недостаточно…

В этот момент мы начинаем прыжок.

На меня пребывание в туннеле не оказывает негативного воздействия, я ведь не хомо, и тем более не сарк. Моя природа псевдобиологична — да и то только потому, что именно у биологических конструктов зафиксирован наивысший коэффициент выживания.

Я — малая часть внутренней системы рейсового пассажирского кара серии F класса «Агент», самоназвание экипажа — «Карфаген». Та самая часть, которая фиксирует всё, но ни во что не вмешивается. Просто собирает и архивирует информацию. Чтобы предоставить её на рассмотрение комиссии по чрезвычайным происшествиям, когда «Карфаген» будет разрушен.

Я — то, что когда-то называли «чёрным ящиком», а потом переименовали в «афроамериканский» по причине, для анализа которой у меня недостаточно информации.

В туннеле пространство и время искривлены настолько, что биологический разум неспособен их воспринять. Витам кажется, что прыжок происходит мгновенно. Для стороннего наблюдателя так и есть. Но изнутри все туннели имеют разную протяжённость, и субъективное время на их прохождение тоже затрачивается разное. Туннель от Дзетты Кита до Оноры довольно короткий, и потому я решил проверить ЮКМ, вместо выстраивания новой прогрессии — всё равно времени на подробный анализ слишком мало.

Виты назвали бы это везением. Определение «рациональное использование предоставленных ресурсов» кажется мне более правомерным.

Каюта ЮКМ пуста.

Переключаю восприятие в ускоренный режим. И сразу обнаруживаю, что уже вполне обоснованно могу классифицировать ЮКМ как вероятного террориста — мирные перевозчики не собирают в своей каюте воедино разрозненные части взрывного устройства, и не блокируют перед этим стационарные датчики.

Проделано довольно изящно, маскировка под случайность: первый датчик ЮКМ ослепил при помощи развёрнутого зеркала, на второй прилепил картинку с обнажённой хомо-фем младшего репродуктивного возраста, третий перекрыл небрежно брошенным комбинезоном. Замаскированных стасиков не тронул — они работали лишь на запись и ничем себя не выдали. Одну из линий задействую на анализ скачанной из них информации.

Поиск.

Обнаружена блокировка сенсоров в анабиозном рефрижераторе, методы аналогичны применённым в каюте с вероятностью пятьдесят к одному. Активизирую стасиков в том районе, ставлю задачу максимально скрытного проникновения, параллельно завершаю анализ информации из каюты. Степень вероятности того, что я знаю с кем, а, вернее, с чем имею дело, высока предельно. ЮКМ покинул каюту с собранным взрыв-пакетом через 10² субъективных секунд после начала прыжка.

Следовательно, моя предварительная классификация ЮКМ как вита ошибочна, с вероятностью пять к трем он и хомо является лишь условно. У биологических существ внутри туннеля все жизненные процессы замедляются почти до полной остановки. Они не то, что передвигаться, даже думать не могут без частичной киборгизации. Мозговые имплантаты дают пилотам возможность хоть как-то воспринимать нелинейное время и реагировать, но самостоятельно ходить по кораблю во время прыжка не способен ни один пилот. Для этого нужна куда более существенная перестройка организма. Однако за основу все же был взят именно хомо, иначе ЮКМ завалил бы первый же тест на естественность реакций. Просто киборгизация куда выше положенных пилоту двенадцати процентов.