Карьеристы - [93]
Нет, это не реальность, не подлинная реальность; это лишь игра воображения. Однако он не грезит — может моргать, ощущать солнечный свет, восхищаться прекрасным…
И в этот величайший в своей жизни момент он видит ее. Когда приподнялся полог природы, показались ее босые ноги, шагающие легко, грациозно; засветилась ее талия, полная счастья материнства тугая грудь. Эта женщина была олицетворением чистоты, свежести, совершенства, только что созданного природой.
«Когда ты пожелаешь меня увидеть?» — спросила она. Но разве он не видит ее? Разве она — не реальность? Пространство, формы и время — все существует.
«Я — женщина, природа всю благодать поместила в мое тело. Разве не видишь? Чего же ты хочешь? Хочешь моей души? Но я и вчера была такой, и тысячу лет назад была такой же. Вы, мужчины, сами в себе создаете душу, но безуспешно; хотите понять добро, а творите зло. Женское же тело навсегда остается исполненным благодати».
Она взяла его руку и спросила: «Понимаешь, что означает — быть? Что означает — жить? Что такое — любовь?» Он молчал. И она ударила его по лицу. Боли не почувствовал, только открыл глаза: рядом с ним сидела Аделе.
— Ты проспал всю ночь и половину дня, — сказала она.
— Какую же половину дня, если сейчас, кажется, утро? — спросил он без особого удивления, словно спал в собственном доме.
— Ту, которая была перед ночью, — ответила она.
ЛЮБОВЬ, ПРОТИВОРЕЧАЩАЯ САМА СЕБЕ
Перевод Б. Залесской
He пишется ему в этот вечер. Рядом или в нем самом — напоминающая дремоту скука с примесью печали, безотчетной тоски. А работать он хочет: приказывает себе хотеть; ведь мог же он усилием воли даже энтузиазм вызвать, вызвать и вырваться к свету из туманных сновидений. Чего же не хватает ему сегодня? Чего не хватало вчера, позавчера? Ищет рифмы в словарях, а поэзии нет как нет. Испарилась. Поэзия — неуловимое нечто, плод некоего древа. Как сорвать? Надо улучить момент, когда оно рождается, это древо, когда зацветает и дает плод… А это ох как нелегко!
В его жизнь снова должна войти женщина. Уже давно его мысль непроизвольно тянется к воображаемой прекрасной незнакомке: Беатриче, Лауре, Дульсинее.
Должна войти в его жизнь новая, невиданная женщина, не коллега, не сотрудница — все их недостатки известны ему наперечет, они уже не будоражат фантазии; а эта, неведомая, призванная уничтожить его тупую тоску, принести счастье, пусть как нечто несуществующее, как светлую иллюзию, наконец, как боль, и увлечь… Куда? Быть может, на грань безумия?
Лицу, которое ему часто видится во сне, присущи трудновоспроизводимые, таинственные черты. Светлая заря, мелодичная песня, прекрасная мечта! Прекрасное — источник творчества; угасающая умирающая красота — тоже источник творчества; мысль мечется между радостью, грустью и трагическим кошмаром…
Это удивительное лицо привиделось ему, когда он болел и думал о смерти; видел его и после выздоровления, когда любовь пришла как неизбежность; может быть, принадлежало это лицо женщине в белом больничном халате, а может, танцорке и певунье на празднике песни? В те дни он испытывал благодарность ко всей природе, ко всей жизни, ощущая ее смысл и душевную полноту, а заодно с этим — новое светлое одиночество.
Хватит! Все эти мысли — какая-то торжественная билеберда, бред. Никогда он не создаст ничего стоящего, если будет подбирать лишь высокие слова.
Женщина с таким лицом должна встретиться ему на улице, непременно должна; пусть до сих пор не встретил, сто раз не встретил, на сто первый — встретит! Он знает это, предчувствует, хотя предчувствие до сих пор обманывало, скорее всего и нынче обманет; однако приятно искать, ждать, тосковать, приятно обманываться. Можно посмеяться над собой: лучше уж побеждать боль усмешкой, чем совсем не ощущать боли. Важно быть, существовать и не слишком серьезно относиться ко всему, иначе состаришься до времени, а ему ведь еще так недавно стукнуло двадцать один.
Он долго шатался по улицам, в конце концов забрел в кинотеатр и купил два билета. Уже сколько раз он так делает: второй для нее, для той, которой он, наверное, так и не дождется.
Неразумно, но ведь приключения случаются не по законам логики. Деньги можно заработать, овощи вырастить, но приключение является само по себе, доставляет приятные минуты или уносит… что? Бывает, и голову.
Внезапно мелькнуло красивое женское лицо; показалось, что он уже видел его где-то, а может, и не видел. Поэт остановился и смотрел, словно на неожиданно раскрывшуюся книгу с хорошими рисунками. Изящная женщина в темно-фиолетовом платье вбежала в вестибюль и стала в хвост очереди у кассы. «Да, именно ее я ждал», — решил он, чуточку обманывая себя. Подошел поближе, всмотрелся. В нежных чертах ее лица сквозила печаль; казалось, женщина только что плакала; может быть, долго ждала, спешила, сбежала по шаткой лестнице, может, кто-то обидел ее, прогнал. Или она долго ожидала в условленном месте, у афишной тумбы… Может, и лет-то ей немного, но она наверняка порвала не одну золотую цепочку и, возможно, не чужда поэзии и юмора.
— Есть лишний билет. Хотите? Не нужно будет стоять в очереди, — несмело предложил он, зажав в руке билеты. — И место хорошее.
