Караван-сарай - [36]
1915. Спасаясь от призыва на фронт Первой мировой войны, в мае отправляется с коммерческой миссией на Кубу, но «застревает» в Нью-Йорке. Знакомство с Ман Рэем. Участвует в выпускавшемся Стиглицем журнале «291», который посвятит Пикабиа специальный номер, где тот публикует серию «портретов-предметов»: изображение фотоаппарата подписано «Здесь, здесь Стиглиц», а свеча зажигания автомобильного мотора – «Портрет молодой американки в состоянии наготы». Под впечатлением от «Мельницы для шоколада» и реди-мейдов Дюшана интерес к символическому языку машин вырастает у Пикабиа в целый «механоморфный» стиль, вдохновлённый эстетикой промышленного дизайна и научно-популярных журналов («Девочка, рождённая без матери», «Святая святых, этот портрет – обо мне»). Увлечение наркотиками позднее приведёт к ухудшению здоровья, неврастении и приступам депрессии.
1916. Продолжение механоморфных работ, где иронично переосмысляются объекты промышленного производства («Очень редкая картина о земле», 1916, «Вселенская проституция», 1916, «Любовный парад», 1917, «Машина, крутитесь быстрее», 1916–1918).
1917. Пикабиа по-прежнему пытается ускользнуть от воинской повинности и перебирается в Барселону, где начинает выпуск дадаистского журнала «391», который, несмотря на обилие авторов, остаётся личной трибуной Пикабиа (выходил до 1924 г., несколько номеров – в Нью-Йорке при содействии Дюшана, затем – Цюрих и Париж). «Я изобрёл дада по принципу человека, который, чтобы не сгореть в разрастающемся пожаре, разводит вокруг себя огонь», – скажет он в 1947 г. Публикация в Барселоне сборника стихов 1914–1917 гг. «Пятьдесят два зеркала». Последняя поездка в Нью-Йорк. Начало романа с Жерменой Эверлинг, в 1919 г. у них родится сын Лоренцо.
1918. Проходя в Цюрихе курс лечения от депрессии, знакомится с Тристаном Тцара и тамошними дадаистами. Врачи запретили ему занятия живописью, он сосредоточивается на поэзии, в Лозанне выходят его сборники «Стихи и рисунки девочки, рождённой без матери», «Островок благолепия в кантоне Обнажённых» и «Платонические кормушки», а в Беньене (также Швейцария) – «Атлет из похоронного бюро».
1919. Начало дада в Париже. Пикабиа сотрудничает с журналом Бретона «Литература». Представляет на Осеннем салоне невиданные до сих пор в столице механоморфные работы, в т. ч. «Дитя-карбюратор». Пикабиа «создаёт» ёрническую картину «Пляска Святого Витта» (это пустая рама, перетянутая верёвками) и выпускает поэтические сборники «Поэзия врум-врум» (Лозанна) и «Мысли без языка» (Париж).
1920. Расцвет парижского дада: движение возглавляют Бретон, Тцара и Пикабиа. В этом году появляются программные дадаистские картины Пикабиа («Двойной мир», «Святая дева», «Портрет Сезанна» – так подписана фотография чучела обезьяны) и сборники стихов и прозы («Уникальный евнух» и «Иисус Христос пижон» с иллюстрациями Жоржа Рибмон-Дессеня, оба – Париж). Выпускает собственный дадаистский журнал «Каннибал» (2 номера, апрель и май).
1921. Порывает с дада, считая, что из протеста против системы движение само превратилось в систему: «…их идеи стали конформистскими; дух дада существовал лишь с 1913 по 1918; если теперь кто-то принимает дада всерьёз, то это потому, что дада мёртв», – пишет он в специальном выпуске «391», «Пильау-Тибау». Разрыв не помешает ему позднее поддержать Бретона в споре с Тцара и продолжать сотрудничать с сюрреалистами. Представляет на Салоне Независимых скандальный «Мышьяковый глаз» (где рядом с изображением глаза были лишь подписи друзей), а на Осеннем салоне – «Двойной мир» и «Горячие глаза». Интерес к коллажам и смешанным медиа («Соломенная шляпа», «Перья», «Сантиметры», 1923, «Женщина со спичками», 1923–1924).
1922. Вместе с Эверлинг переезжает из Парижа в провинциальный Трамбле. «Соломенная шляпа» и «Весёлая вдова» (фото самого Пикабиа и карикатура по его мотивам) отвергнуты Салоном Независимых, «Пляска Святого Витта» принята. Выставляет на Осеннем салоне «Фиговый листок» и «Испанскую ночь» (эмаль на холсте, предвосхищает дальнейшие эксперименты с «промышленными» красками – в частности, риполином: «Дрессировщик животных», 1923). Выставка в барселонской галерее Дальмау: минималистичные механоморфные картины и более классические «Испанки».
1923. На Салоне Независимых представлены оптические опыты («Оптофон» и др.; схожие поиски будут занимать и Дюшана с его «Роторельефами»). В мае выставляет у Дантона импрессионистские и «испанские» картины; на недовольство сюрреалистов Пикабиа отвечает: «Кому не нравятся машины, я предлагаю испанок. Будут не по душе испанки – нарисую француженок. Да, я занимаюсь живописью на продажу».
1924. Заканчивает работу над «автобиографическим» «Караван-сараем», роман впервые издан лишь в 1974 г. Окончательная ссора с сюрреалистами, ряд обличительных заметок в «391». Провозглашает создание «инстантанеизма», сиюминутности, апогеем которого становится балет «Спектакль отменяется» на музыку Эрика Сати для труппы «Шведских балетов» Рольфа де Маре, с которыми Пикабиа уже сотрудничал как художник и декоратор. Пикабиа пишет либретто балета, а также сценарий короткометражного фильма Рене Клера «Антракт», показанного в антракте на премьере 4 декабря. «Кино-скетч», «фарс» Клера по сценарию Пикабиа для тех же «Шведских балетов», представлен единственный раз на новогодней вечеринке в декабре.
В сборник рассказов «Синагога и улица» Хаима Граде, одного из крупнейших прозаиков XX века, писавших на идише, входят четыре произведения о жизни еврейской общины Вильнюса в период между мировыми войнами. Рассказ «Деды и внуки» повествует о том, как Тора и ее изучение связывали разные поколения евреев и как под действием убыстряющегося времени эта связь постепенно истончалась. «Двор Лейбы-Лейзера» — рассказ о столкновении и борьбе в соседских, родственных и религиозных взаимоотношениях людей различных взглядов на Тору — как на запрет и как на благословение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
Книга впервые представляет основной корпус работ французского авангардного художника, философа и политического активиста, посвященных кинематографу. В нее входят статьи и заметки Дебора о кино, а также сценарии всех его фильмов, в большинстве представляющие собой самостоятельные философско-политические трактаты. Издание содержит обширные научные комментарии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Заумно-клерикальный и философско-атеистический роман Хуго Балля (1886-1927), одно из самых замечательных и ярких произведений немецко-швейцарского авангарда. Его можно было бы назвать «апофеозом дадаизма».