Карабарчик. Детство Викеши - [50]

— Как живёшь, Темир?

— Хорошо. Избу поставил, в артель охотников вошёл.

— Значит, теперь хозяином Алтая стал?

— Да, спасибо советской власти, — глаза Темира потеплели. — Теперь с нуждой покончено. — Яжная с Зотниковым прогнали, новую жизнь строим.

— Так, так… — Печёрский открыл калитку и провёл гостей в дом.

— Значит, большие перемены произошли на старых стойбищах?

— И-и, не узнать, — махнул рукой Темир, — Школы строим, красные юрты, фельдшер есть, магазин — всё строим, — ответил радостно охотник.

— Как, ребята, проводите каникулы?

— Мы помогали Темиру ловить Чугунного. Бандит утёк в Прителецкую тайгу.

— Поймаем, не уйдёт, — уверенно произнёс Печёрский. — А теперь садитесь за стол, — видя, что хозяйка вошла в комнату с кипевшим самоваром, пригласил он гостей.

После чая Янька и Кирик отправились навестить учителя. Нашли они его в огороде, занятого окучкой картофеля. Отложив тяпку, учитель приветливо поздоровался с ребятами и уселся с ними на брёвна, лежавшие возле изгороди.

— Что так скоро в город? По школе соскучились?

— Нет, здесь мы только проездом в Прителецкую тайгу.

— Это хорошо. Там вы увидите много интересного. В Черненой тайге есть травы высотой до трёх метров. Проезжали Манжерок?

— Да, мы ходили на озеро за водяным орехом.

— Папоротники в бору видели? Заметили, как они растут? Советую посмотреть.

Много рассказал ребятам о растениях Черневой тайги старый учитель. Так и хотелось поехать туда поскорее, посмотреть ясно-голубые цветы жимолости, большие соцветия борца, седые, свисающие с деревьев лишайники, мягкий полусумрак леса и огромные травы, среди которых с трудом пробирается всадник. Настоящие джунгли. Янька поднялся с бревна и, взяв тяпку, сказал:

— Мы с Кириком поможем вам окучить картошку, можно? Кирик, бери вторую тяпку, — скомандовал он другу.

Павел Иванович улыбнулся:

— Ну что ж, хорошо, что вы решили помочь мне!

«Славные ребята, — подумал он про Кирика и Яньку. — Работу любят и отдохнуть умеют».

Через полчаса с окучкой картофеля было покончено. Кирик вытер вспотевший лоб и поставил тяпку на место.

— Спасибо, ребята, — поблагодарил учитель и поспешно вошёл в дом. Вернулся он, держа в руках компас.

— Дарю вам компас. Обращаться с ним вы умеете. Может быть, пригодится в тайге. А в школу не опаздывайте.

Глава одиннадцатая

Вторые сутки двигаются по Черневой тайге трое всадников. Вторые сутки усталые кони шаг за шагом пробивают грудью высокую стену трав, определяя чутьём старые тропы. Пахнет сыростью и тем особенным запахом отмирающей растительности, которая, разлагаясь в тепле и влаге, даёт обильную пищу новым травам. Раздвигая высокие медвежьи пучки и дудник, голубые кисти цветов жимолости, срывая пионы, Кирик и Янька с интересом рассматривают высокую траву ложбины реки Тулой. Путь всадников лежал к далёкой Чуйке. Над потными лошадьми кружатся оводы, комарьё и мошкара. Солнечные лучи с трудом пробиваются через густые заросли чернолесья, и от этого оно кажется сумрачным, загадочным, храпящим какую-то тайну. Седым мохом заросли пни, старые полусгнившие коряги, и длинные гирлянды серых лишайников, спускаясь с деревьев, как бы переносят человека в сказочный мир. Кажется, вот-вот загогочет в лесной трущобе леший, свистнет соловей-разбойник и промелькнёт среди деревьев на сером волке Иван-царевич.

Неповторима, чудесна в своих летних красках Прителецкая тайга.

За несколько дней до появления всадников в верховьях Тулоя здесь прошли двое пешеходов. Путь их был также на Чуйку. Один из них, сутулый и кряжистый, лет пятидесяти, широкий в плечах, весь обросший волосами, с чёрной цыганской бородой, шёл, слегка раскачиваясь на своих крепких ногах, обутых в добротные яловые сапоги. Тот, что шёл сзади, был тонконогий, с продолговатым лицом, с косо поставленными глазами. Шел он вихлястой походкой, отбрасывая рыжий чуб, свисавший на лоб. Это были Чугунный и Стёпка. Неуверенный в гибели Темира в пещере, бандит, захватив с собой молодого Зотникова, торопился на старый шурф, где ждал его каракорумец Карманко.

— Скоро, Степан, Чуйка, от неё повернём вправо и через болото, где висит череп, выйдем на шурф, — не поворачивая головы, произнёс Чугунный. Поглядывая на известные ему приметы, уверенно шагал он по тайге.

— Отдохнуть бы, дядя Иван, — несмело стал просить Стёпка.

— Успеем, надо торопиться, а то как бы по пятам не нагрянул Темир. Похоже, не сдох он тогда в пещере, собака выручила. Жаль, что ружья с собой тогда не было. Но ничего, — успокаивал себя Чугунный, — попадётся и в тайге на мушку. — Иван похлопал по висевшему сбоку на ремне винчестеру. — Вот намоем золотишка побольше, да и подадимся в Приморье. Там, в Уссурийской тайге, спиртоносом я был. Дело доходное. Придёшь, бывало, к ороченам, и чего только надо — на спирт всё бери. Кабаржиную струю, меха, одним словом, что душа твоя желает. Жисть, Степан, была, да влип в одном мокром деле, пришлось бежать с Приморья на Алтай. А тут на твоего отца наткнулся. Вот был орёл, ему убить человека, что плюнуть, не то что ты!

— Ты, дядя Иван, меня не трожь, — тонкие ноздри подростка затрепетали, как у загнанной лошади. — У меня характер отцовский.