Капкан для Викинга - [128]

Мила подняла на него взгляд, хотела съязвить, но говорить было слишком больно. Макар выбил ей зуб, рот был полон крови, сглатывать которую Мила уже не могла. Зато второй глаз стал что-то видеть. Макар сидел на диване рядом с ней, удерживая ее за руку.

Кирилл Олегович понял, что Красовская не в состоянии говорить, и распорядился, чтобы ей вкололи обезболивающего. Его заело любопытство, каким образом девчонка добралась так далеко. У него даже мысли не было, что Мила сумеет прилететь на Байкал. Пока Макар не обмолвился, что привез молоденькую девушку, которая отсиживается в его комнате, потому что на лодке ей стало плохо, у Воронова-старшего не было никаких подозрений. По чистой случайности Кирилл Олегович попросил Макара описать свою девицу, и, когда тот сказал, что она темноволосая, показал фотографию Милы.

Макар со всей силы всадил Миле в плечо иглу и ввел лекарство. Она поморщилась и потерла место укола, зато сразу почувствовала, как боль отступает. Странно, что Кирилл Олегович держал в кабинете такой сильный препарат. Для чего? У Милы появилась слабая надежда, что Воронов не убьет ее. Если бы он этого хотел, зачем тогда заботится, чтобы ей не было больно? Может быть, свекрушка передумал и сейчас благословит ее союз с Викингом? Бред, но так хотелось верить в лучшее.

— Говорить можешь? — спросил Воронов-старший, выждав несколько минут.

— Что нужно? — огрызнулась Мила, но язык плохо слушался, и прозвучало так, словно она пьяна.

— Хочу знать, как ты тут оказалась. Как я понял, ты представилась другим именем и сыграла на чувствах бедной супруги моего работника. Каким образом ты на них вышла?

— У меня были долгие две недели в больнице после того, как ты убил моего ребенка, и безлимитный интернет, — Мила гордо посмотрела в глаза Кириллу Олеговичу.

— Даже так?.. Удивительно. Я решил, что сломил тебя. Ты выглядела жалко.

— Я выглядела как человек, у которого есть чувства. Но вам это незнакомо. Чтобы вы знали, дорогой свекрушка, у меня и мысли не было играть по вашим правилам.

Мила сплюнула кровь на светлый ковер и улыбнулась, демонстрируя Воронову выбитый зуб. Он поморщился, но не отвел взгляда. Это был поединок. Мила демонстрировала, что пока не приняла поражения.

— Еще до того, как вы явились мне угрожать, я знала, что не успокоюсь, пока вас не уничтожу! — процедила она.

— Какие слова! Людмила, откуда столько смелости? — усмехнулся Кирилл Олегович, хотя что-то во взгляде девчонки заставило его усомниться в своих силах. Нужно было вывести ее из равновесия, ощутить перевес на своей стороне, ведь, черт возьми, так и было. — Твои биологические родители вряд ли передали тебе такие черты. Неужели Матвей воспитал?

Мила напряглась. Она никому не позволяла плохо отзываться о родителях, но понимала, что сейчас ее провоцируют. «Не играть по его правилам! Не играть по его правилам», — мысленно твердила она, как мантру.

Кирилл Олегович не сводил с Милы глаз, постукивая по столу кончиком своего «Паркера». Он ждал ребяческих эмоций, всплеска ярости, слез… Гордая Мила должна была превратиться в цирковую мартышку, показать его сотрудникам, что ее пафосные речи ничего не стоят. Только вышла осечка. Она молчала.

— Людмила, скажи, для чего все это нужно? Неужели ты ради мести рисковала жизнью?

— Это не месть. Если бы хотела просто отомстить, то вышла бы за вашего сына. Кстати, он сделал мне предложение.

Ее слова становились четче, а раны все меньше болели. Мила даже смогла выпрямиться и закинуть ногу на ногу. Она хотела выглядеть равной свекрушке, а не его жертвой.

— Вы помирились?! — удивился Кирилл Олегович, а его сердце забилось чаще. Сын по-прежнему был для него самым главным в жизни, пусть они уже давно не общались.

— О да… Жарко, страстно помирились.

— Можно без подробностей, — процедил Кирилл Олегович и глотнул остывшего кофе. — Почему тогда ты не успокоилась? Если мой сын решил на тебе жениться, зачем ввязалась во все это?

— Я люблю Костю, но даже с ним не смогу жить спокойно, зная, что Вам сходит с рук вся эта дрянь.

— Вот как? Справедливость восстановить решила? Идиотка! А я-то подумал, что ты не так глупа…

— Дело не только в справедливости. Дело еще и в солидарности. Я на своей шкуре испытала то, что чувствовала Лидочка, когда вы подослали к ней убийцу. А ведь мы с ней не единственные… Бибирев и наверняка другие. Я бы пошла в полицию, если бы знала, что мне поверят, или к Матвею. Но отец не решился бы вас разоблачить из-за Кости.

— Хочешь сказать, мой сын Матвею дороже, чем тебе? А как же великая любовь?

— Никто! Слышите! Никто не любит Костю больше меня! — Мила попыталась встать, но Макар толкнул ее обратно на диван, и она поморщилась от боли. — Именно потому что люблю его, я пошла на все это. Зная, какой вы мерзавец, я бы не могла выйти за Костю, потому что тогда пришлось бы скрыть, кто на самом деле его папаша. А это было бы предательством. Я знаю, что Викинг меня не простит, и его карьера будет разрушена, потому что вашу фамилию смешают с грязью, но в глубине души он будет знать, что я поступила правильно! Костя самый порядочный и честный человек из всех, кого я знаю. Он не заслужил такого отца.