Капкан для Викинга - [127]

Форму по своей фигуре Мила не нашла, поэтому надела ту, что оказалась велика на пару размеров. Зато слишком длинные брюки смогли скрыть ее неуместные сапоги. Переодевшись, Мила собралась идти на улицу, но вовремя выглянула в окно. Во дворе началась суматоха. Макар узнал, что она сбежала.

Невозможно было выскочить из прачечной незаметно, но и в ней оставаться Мила не могла. Двое мужчин уже зашли на первый этаж и обыскивали корзины для белья. Мила подняла с пола свою одежду, скрутила ее в большой ком и закинула на шкаф, заставленный разными порошками и кондиционерами. Теперь у нее был один выход — окно.

Небольшое окно выходило на горы, а значит, на ту сторону, где производили целлюлозу. Мила восприняла это как знак свыше и решила попробовать туда пробраться. На лестнице уже слышались шаги. Она ловко вылезла в окно и смогла встать на декоративный бетонный карниз, но спуститься с него и не переломать ноги оказалось не так просто. Мила полагала, что ей удастся спрыгнуть или как-то слезть с высоты второго этажа, но она забыла, что Макар говорил о спуске к новому комбинату. С задней стороны прачечной сразу же шел глубокий обрыв, а дальше — большая территория самого настоящего завода.

В помещении, из которого выбралась Мила, послышался шум. Мужчины прочесывали комнату, громко хлопая дверцами шкафов, и Мила думала только о том, чтобы они не нашли ее одежду и не стали выглядывать в окно. Она старалась не дышать, чтобы ненароком себя не выдать. Сложно было понять, сколько прошло времени, пока они ушли — секунды, минуты или десятки минут, но в конце концов наступила тишина.

— Чтоб вас… — пробубнила Мила и, держась одной рукой за водосточную трубу, достала из кармана телефон. Она сфотографировала комбинат и сразу же отправила фото Санчо. Если уж ей суждено погибнуть, то хотя бы не зря.

Мила забралась обратно в прачечную и осторожно выглянула на лестницу. Никого не было. Возможно, теперь тут как раз и было самое безопасное место, ведь здесь все обыскали. Она решила затаиться в гладильной, где можно было в случае чего спрятаться за большими сложенными досками, но тут на первом этаже снова послышались голоса.

— Да. Вылезла из окна, а потом снова забралась обратно! — говорил какой-то мужчина.

— Ясно. Стой здесь. Вы двое снова прочешите все тут. Вы двое со мной наверх! — распорядился Макар.

Мила в ужасе огляделась. Никакая гладильная доска ей теперь точно не могла помочь. Оставалось только дать отпор. Она схватила два утюга и приготовилась отбиваться. Сначала люди Макара зашли в комнату для сушки белья, а сам он остался в коридоре. Когда там никого не нашли, они втроем зашли в гладильную. Мила не замечала, что у нее по щекам катятся слезы, она до боли в пальцах сжимала утюги и, едва увидев на пороге людей, со всей силы запустила один, а затем второй. Первым утюгом ей удалось попасть в голову головорезу Макара, и тот, вскрикнув, упал на пол без сознания. От второго утюга им удалось увернуться.

— Сука! — прорычал Макар и кивнул на Милу помощнику, который остался цел.

Она пыталась вырваться, пихалась ногами и даже старалась укусить напавшего на нее амбала, но все оказалось бесполезным. Когда Милу скрутили, Макар подлетел к ней и с размаху ударил кулаком по лицу.

Миле показалось, что ее голова взорвалась изнутри. Сначала была дикая боль и темнота перед глазами, а потом она смогла открыть один глаз. Вторым она ничего не видела. Она испугалась, что таким ударом Макар просто-напросто выбил ей глаз, но потом почувствовала, как веко стало дергаться.

— Людмила Красовская, значит? — прошипел Макар. — Ты не представляешь, чего мне стоил твой обман. Если бы Воронов не приказал привести тебя к нему живой, я бы лично с тобой разделался. А пока могу сделать только это.

Он с размаху ударил Милу коленом в живот. Она вскрикнула и согнулась бы от боли, если бы не державший ее амбал. Макар снова ударил, на этот раз локтем по лицу, и Мила почувствовала, как рот наполнился кровью. Боль была адская. Голова словно разрывалась на части, внутренности скрутило, а челюсть стала одним оголенным нервом.

— Тащи к боссу эту суку, пока я не грохнул ее!

Амбал закинул Милу себе на плечо и куда-то потащил. Когда он нес ее по лестнице, она отключилась, мечтая о том, чтобы не проснуться. Но ее привели в чувство, как только Мила оказалась в кабинете Кирилла Олеговича.

— Здравствуй, Людмила, — процедил Воронов-старший и кивнул своим людям, чтобы те подняли Милу на ноги. — Ты ослушалась моего приказа и тем самым подписала себе смертный приговор. На этот раз я с тобой разделаюсь!

Глава 35. Во имя любви

Уважение злейшего врага — высшая похвала. Куда проще вызвать неприязнь, презрение и ненависть, в то время как уважение нужно заслужить. Мила могла бы гордиться тем, что отношение Кирилла Олеговича к ней поменялось. Если раньше он видел в ней беспардонную девчонку, все время вешающуюся на его сына, то теперь оценил Красовскую как достойного соперника. Только это уже не могло изменить планов Воронова-старшего на ее счет.

— Признаюсь, ты умнее, чем я полагал, — помешивая в чашке кусочек рафинада, сказал Кирилл Олегович. — Я в шоке, что ты пробралась так далеко, и не могу не признать, что твой пробивной характер достоин уважения. Если бы все сложилось по-другому, возможно, я бы пересмотрел свои взгляды относительно тебя как невесты моего сына. Я бы даже хотел, чтобы ты на меня работала.