Кант: биография - [97]
Кант заключает свою инаугурационную диссертацию обязательством «более тщательно» исследовать эти вопросы. Он не собирался представлять в этом наброске положительные идеи реформы метафизики, но считал, что заложил фундамент такой реформы. «Критика чистого разума», которая вышла одиннадцать лет спустя, стала исполнением этого обещания. В ней Кант впервые представил публике результаты размышлений, занимавших его все прошедшие годы. Ее издание завершило больше десяти лет «молчания» – и тяжелой работы.
Первые отклики: «Мы… недостаточно убеждены»
Рецензия на инаугурационную диссертацию вышла в Königsberger Gelehrte und Politische Anzeigen в пятницу, 22 ноября, и в понедельник, 25 ноября 1771 года. Ее написал Иоганн Шульц, который был в то время пастором в городе Левенхаген. Шульц первый должным образом отметил важность диссертации, сказав, что она отличается от большинства академических упражнений и обещает очищение метафизики от любой примеси чувственного. Далее он предложил подробный обзор работы. Во второй части рецензии он перешел к критике. Так, он отверг утверждение Канта, что интеллектуальное созерцание невозможно. Хотя это утверждение «основополагающее для всей диссертации», оно «недоказуемо», поскольку душа может видеть «себя» и все, что в ней в данный момент случается, во внутреннем ощущении. Неважно, являются ли эти ощущения ощущениями внешних или внутренних вещей. Поскольку время для Канта – форма не только ощущения, но и мышления, он не может утверждать, что интеллектуальное созерцание невозможно, на основе утверждения, что оно существует во времени. В самом деле, Кант хотел показать, что пространство и время – лишь принципы чувственного мира, но они вполне могли бы быть принципами одновременно и чувственного, и интеллигибельного мира, и Канту следовало бы доказать, почему это невозможно. Кант, может быть, и прав, но очевидного доказательства этого тезиса в его работе нет. Шульц также выдвинул возражение против кантовского принципа формы интеллектуального мира. Кант считал, что этот принцип состоит в том, что все зависит от одного. Рецензент, «не колеблясь, объявил это утверждение неверным». Кант доказал, что все субстанции в этом мире должны зависеть от одной необходимой причины, но не доказал обратного: что все субстанции, которые зависят от одной причины, должны составлять один мир. Кант положил важное начало исследованию различия между чувственным и интеллектуальным, но предстоит еще многое сделать. Шульц писал, что хотя «мы еще недостаточно убеждены, перспективы, которые открывает эта работа, тем не менее настолько достойны уважения, что мы не знаем работы, которая представила бы лучшие материалы для улучшения метафизики»[774]. Кант назвал «честного пастора Шульца» «лучшим философским умом, который я знаю в наших краях»[775]. Он признал, что возражение по поводу времени как формы внутреннего смысла «самое существенное» по отношению к его системе, и оно «заставило его крепко задуматься»[776].
В это время появились и другие отзывы. Иоганн Георг Зульцер (1720–1779) в письме от 8 декабря 1770 года назвал теорию Канта «не только обстоятельной, но и очень важной». Одна лишь маленькая проблема: до сих пор он был убежден в том, что взгляд Лейбница на пространство и время правильный, что понятия «пространства» и «времени» отличаются от понятий «длительности» и «протяженности». Последняя пара состоит из простых понятий, первая – из сложных, которые нельзя помыслить в отрыве от понятия порядка. Он соглашался с Кантом по поводу «естественного влияния субстанций» и думал об этом точно так же, как Кант думал долгое время. Еще у него были мысли по поводу разницы между чувственным и умопостигаемым, и он говорил, что ждет дальнейших работ Канта[777].
Были и критические отзывы. Мендельсон писал Канту 25 декабря 1770 года:
С величайшим нетерпением взял я в руки Вашу диссертацию и прочел ее с чрезвычайным удовольствием, несмотря на то что я уже с давних пор по причине ослабленной нервной системы едва ли в состоянии с надлежащим вниманием осмыслить что-либо спекулятивное подобного достоинства. Чувствуется, что это небольшое сочинение – плод весьма долгих размышлений, и что его следует рассматривать как часть некоей системы. Кажущаяся темнота, оставшаяся еще кое-где, говорит опытному читателю о необходимости учитывать целое, которое еще пока, правда, не представлено. имея в виду Ваше умение писать для большого круга читателей, можно надеяться, что Вы не всегда будете ограничиваться небольшим числом избранных, жаждущих видеть только новое и умеющих по полунамекам угадать недосказанное.
