Кант: биография - [208]
Упадок и смерть (1799–1804): «Вы должны относиться ко мне как к ребенку»
«С зимнего семестра 1798/99 года имя Канта больше не фигурировало в реестрах курсов, которые давали в университете»[1625]. Он не читал лекций уже с 1796 года, но к 1799 году стало окончательно очевидно, что Кант никогда больше не сможет преподавать. В том же году состоялась и последняя самостоятельная публикация Канта, а именно «Заявление по поводу наукоучения Фихте», последнее слово Канта по поводу того, что происходило в современной философии. Он простился со школой и с публикой, сказав:
Настоящим заявляю, что считаю наукоучение Фихте совершенно несостоятельной системой. Ибо чистое наукоучение представляет собой только логику, которая со своими принципами не достигает материального момента познания. Рецензент уверяет, что «Критику» не следует понимать буквально в отношении того, чему она учит относительно чувственности, но что каждый, стремящийся понять «Критику», должен прежде всего овладеть надлежащей (бековской или фихтевской) точкой зрения, потому что кантовская буква, подобно аристотелевской, якобы умерщвляет дух. По этому поводу настоящим я еще раз заявляю, что «Критику» во всяком случае следует понимать буквально…[1626]
Васянский сообщал: «Уже в 1799 году, когда все это [его слабость] было еще едва заметно, он однажды. при мне сказал: „Господа, я стар и слаб, вы должны относиться ко мне как к ребенку“»[1627]. Яхман, конечно, уже заметил эту «слабость» тремя годами раньше. В другой раз Кант объяснял:
Господа, я не боюсь смерти, я сумею достойно умереть. Богом клянусь, что если бы этой ночью я почувствовал, что умру, то мне захотелось бы, подняв и сложив руки, сказать: Слава Богу! Да, если бы злой демон сел мне на шею и шептал в ухо: Ты сделал людей несчастными! – тогда это было бы несколько иначе[1628].
Кант считал, что ничего подобного он не сделал. Он был удовлетворен – и готов умереть. На самом деле он с нетерпением ждал смерти. Если бы у него был выбор между жизнью и смертью, он выбрал бы смерть. Однако он знал, что выбора нет[1629]. В последние годы жизни он неоднократно говорил друзьям, что ложится спать каждую ночь, надеясь, что эта ночь будет последней[1630]. Поскольку его брат, который был более чем на одиннадцать лет моложе его, умер в 1799 году, возможно, эта надежда казалась ему оправданной.
И все же его желание долго не исполнялось. Ему пришлось ждать еще пять лет – медленно угасая, месяц за месяцем. Все биографы говорят, что он все больше слабел. Уже в 1798 году он почти перестал ходить на званые ужины, а его прогулки стали короче[1631]. И все же то, что биографы называют «слабостью» (Schwäche), было не столько слабостью тела, сколько угасающими умственными способностями. Действительно, есть что-то трагическое в том, как один из величайших умов, когда-либо живших на земле, был доведен до полной беспомощности. Ничто, кроме сильной физической боли, не пощадило его в последние годы.
В течение почти пяти лет перед смертью постепенное ухудшение силы ума Канта, возможно, облегчило ему ее ожидание, но физический упадок все ухудшал его состояние. В затянувшемся упадке Канта нет ничего экстраординарного. Многие другие от этого страдали, и никаких новых уроков из смерти Канта извлечь не получится. Учитывая постепенность этого упадка, Кант не доказал, что умеет умирать лучше, чем кто-либо другой. Смерть была тем, что с ним происходило. Это был постепенный процесс, который сначала лишил его разума, а затем и тела.
Постепенно все привычки, которые упорядочивали жизнь Канта, изменились. Он все еще вставал в пять утра, но стал укладываться спать раньше. Прогулки больше не уводили его далеко от дома, он был очень хрупок. Все еще оставаясь теоретиком, он разработал своеобразную походку, пытаясь ставить ноги на землю перпендикулярно; он начал топать. Он был убежден, что ходьба на плоской ноге увеличит сопротивление и таким образом предотвратит падение. Но он все равно падал. Неизвестной женщине, которая однажды помогла ему подняться, он подарил розу, которую держал в руке. Вскоре после этого он совсем отказался от прогулок[1632]. Он больше не мог даже пересчитать деньги, так как не распознавал монеты. Соответственно, этой его слабостью не раз пользовались. Васянский должен был позаботиться о малейших деталях его жизни.
Первой пропала кратковременная память. Кант стал забывать о многих повседневных вещах, которые нужно было делать, и рассказывал одни и те же истории по нескольку раз в день. Долговременная память все еще оставалась в порядке. Как и многие старики, он начал жить прошлым, но все еще был в состоянии осознать, что повторяется и беспрестанно все забывает, поэтому он начал все записывать. Посетивший его Яхман писал:
Четыре года назад он начал пользоваться бумажками для записей, где отмечал путешественников, которые его навещали. В итоге он стал записывать каждую мелочь, которую ему рассказывали другие или которая приходила ему в голову[1633].
Итак, в 1800 году память Канта стала настолько плохой, что он уже не помнил, что делал несколько часов назад и что ему предстояло делать через несколько часов. Он больше не отвечал на письма. Ринк писал: «Я почти склоняюсь к тому, чтобы сказать, что он не в силах на них ответить»
В книге рассказывается о жизни знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана, о раскопках Трои и других очагов микенской культуры.
Фрэнсис Брет Гарт родился в Олбани (штат Нью-Йорк) 25 августа 1836 года. Отец его — Генри Гарт — был школьным учителем. Человек широко образованный, любитель и знаток литературы, он не обладал качествами, необходимыми для быстрого делового успеха, и семья, в которой было четверо детей, жила до чрезвычайности скромно. В доме не было ничего лишнего, но зато была прекрасная библиотека. Маленький Фрэнк был «книжным мальчиком». Он редко выходил из дома и был постоянно погружен в чтение. Уже тогда он познакомился с сочинениями Дефо, Фильдинга, Смоллета, Шекспира, Ирвинга, Вальтера Скотта.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.