Каменный улей - [33]

– Ори, что есть мочи! – также одними губами проговорил он, для верности подмигнув ничего не понимающему Вовику.

Тот не заставил упрашивать себя дважды и принялся выть, так словно с него живьем снимали кожу. В какой-то момент, он неожиданно понял, что его изуродованный пыткой палец совершенно не чувствует боли. Может быть, в нем были повреждены нервные окончания? Но по шкодливой физиономии Эльмателя, Вовик понял, что никакого повреждения не было вовсе.

Не переставая дико визжать, Вовик лихорадочно соображал, что за спектакль творится здесь, в котором ему была отведена главная, и вдобавок ко всему трагическая роль.

– Щипцы остыли уже, – оглянулся на дознавателя палач. – Может его того – хлыстом, уважить?

– Так нагрей, если остыли! В чем проблема-то, уголь закончился? – недовольно пробурчал Цист.

– Нет, боюсь, мальчонка, не выдержит, – отрицательно покачал рыжей кудлатой головой Эльматель. – Уж больно строение у него субтильное, как бы, не помер, раньше времени.

– Да ты, же только что начал, с чего ему помирать-то? – искренне возмутился дознаватель.

– Точно говорю, помрет, как пить дать, помрет! – авторитетно заверил его палач. – А нам потом, ваша честь, придется отдуваться перед нашим добрым герцогом!

– Ну, делай, как знаешь! – обиженно поджал губы Цист.

Эльматель снял с гвоздя вбитого прямо в каменную стену толстый ременной хлыст. Разворачивая его змеиные кольца, он приблизился к Вовику и, как и прежде одними губами произнес:

– А теперь, парень, терпи!

Палач открыл дверь и кликнул стоящих там двух стражников.

Ткнув рукояткой кнута в сторону Вовика, он велел:

– Развяжите этого молодца и скоренько разложите мне его на лавке для порки.

К этому времени, Вовик успел проникнуться искренней симпатией к страхолюдному Эльмателю, который, по неизвестной причине, еще ни разу не причинил ему боли. Решив, что и тут не стоит ожидать каких либо ужасов, он доверчиво позволил солдатам уложить себя на лавку и привязать к ней за руки и за ноги.

Когда тяжелая плеть, со свистом вспоров воздух, свирепо ожгла спину Вовика, он понял, как сильно заблуждался. Его истошный вопль потряс стены пыточной. А добросердечный Эльматель, судя по всему, не собирался останавливаться на достигнутом, и продолжал наносить честные удары плетью один за другим. Где-то после десятого удара, Вовик совершенно охрип, а еще через пару ударов провалился в спасительную пучину беспамятства.

Пришел он в себя от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. С большим трудом разлепив веки, Вовик с удивлением увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Кранца. Он попытался отпрянуть от него в сторону, но тут же взвыл от острой боли в исхлестанной палачом спине.

Мельком оглядевшись, Вовик обнаружил, что, оказывается, лежит на соломе в каком-то полутемном сарае.

– Отвали предатель! – воскликнул он, окатив презрением старого лекаря. – Ты думаешь, я не знаю, что во время пыток ты пытался перевести все стрелки на меня? И если бы ты не сдал мое расположение, стражники нипочем бы не нашли меня, там в лесу!

– Ну, какой же я предатель? На это были веские причины! – возмущенно пожал плечами Кранц. – Как я, по-твоему, должен был отыскать тебя? Ты же без меня здесь пропадешь за понюшку табака!

– Ага, а здесь в каталажке, теперь со мной все будет в полном порядке! – возмутился Вовик. – Этот жирный урод спустил с моей спины всю шкуру.

– Этот, как ты его называешь, жирный урод – мой старый добрый приятель и собутыльник! – гневно прикрикнул на него Кранц. – И если бы Эльматель хотел причинить тебе боль, можешь не сомневаться, он оторвался бы на тебе по-полной. И вряд ли после этого, ты смог вести со мной непринужденные беседы!

– Он раздавил мне палец раскаленными щипцами! – не сдавался Вовик, и в доказательство своих слов, предъявил Кранцу палец, который неожиданно оказался совершенно невредимым.

– Это старое жульничество мастера Эльмателя! – расхохотался Кранц. – Обычно для этого трюка он использует обрезок бараньих кишок. Как ты имел возможность убедиться сам, все выглядит очень натурально.

– Ладно, я понял – ты не предатель! – Вовик через силу улыбнулся лекарю, и похлопал его по жилистой руке. – Я как погляжу у тебя здесь вроде как все схвачено. И что теперь с нами будет?

– Завтра на рассвете нас сожгут на костре! – радостно сообщил Кранц.

– 17 –

Вовика, сообщение об ожидающем их с Кранцем рано поутру аутодафе, повергло в плотный ступор.

Он долго собирал остатки своего расползающегося мужество, чтобы жалобно проблеять:

– Как на костер? Я не хочу на костер!

– Ничего не поделаешь – таковы суровые законы герцогства Муравского, – довольно равнодушно откликнулся старый лекарь. – Тем более что мы с тобой покусились на самое святое, что есть у подданных герцога – на его жизнь. Ты, случаем не позабыл? Мы же его, вроде как, отравить пытались!

– Но это, же неправда! – искренне возмутился Вовик.

– Конечно неправда, – иронично усмехнулся Кранц. – Я-то прекрасно знаю, что произошло на самом деле. Наш герцог, строго между нами, большой обжора. Вот, а с годами его ливер начал подводить своего хозяина. Попросту говоря, перестал справляться со всей той жратвой, которой его исправно грузил герцог, на протяжении всей жизни. У него начались проблемы с пищеварением – вздутие живота, колики, отрыжка, газы и все такое прочее.