Каменная река - [32]

— Поглядим, что с другой стороны, — сказал Тури.

Мы проползли по мешкам с недоступным для нас хлебом и перегнулись через другой край повозки. Весь рисунок был покрыт серебристыми штрихами, будто лунным сиянием.

— А это что такое? И не разберешь, — сказал я.

Яно все понукал мула, и тот пошел живее.

— Ну что, разглядели? — спросил Золотничок. — Это не луна, это тысячи мечей блестят на поле битвы. А черные пятна — лица и шлемы сарацин. Вон Родомонт у стен Парижа. А Орланд самый высокий из всех, он уже снес голову одному из неверных.

Мы и вправду различили осажденный Париж с множеством сарацинских шатров вокруг, над ними веяло поганое вражеское знамя с полумесяцем.

— И кто же победил? — спросил Чернявый. — Антифор, что ли?

— Нет, — сказал Тури. — Командовал паладинами Родомонт, его потом предательски убили. Видите, вон паладины выходят из ворот?

На рисунке вместо ворот зияли черные пятна, но ряды паладинов были видны отчетливо. Похоже, в лагере царило большое волнение, даже женщины вышли на крепостные стены.

— И не надоело вам? — Дядюшка Яно, усталый, прилег на мешок с хлебом.

Впереди замаячили во тьме крыши Палагонии. Каваллуччо, сидевший на козлах, подергивал вожжи, чтобы мул не спал на ходу. Сзади о чем-то шептались Обжора, Пузырь, и Кармело.

— О чем вы там толкуете? — спросил я.

— Да о чем может толковать этот чудик Пузырь? О звездах, конечно, — со смехом ответил Чернявый.

— Всю башку нам просверлил. Посмотрите сюда, посмотрите туда. А я жрать хочу.

— Вы бы поспали, ребятки, — сказал Яно. — Так ночь быстрее пролетит.

Мы улеглись на дно повозки между мешками. Тури продолжил рассказ об осаде Парижа.

— С утра туман будет! — крикнул нам с ближней повозки Агриппино.

Ночная тьма еще больше сгустилась; звезды мерцали слабым, дымным светом.

— Уснешь тут, как же! — пробурчал Золотничок. — В брюхе урчит, в горле пересохло, а этот старый жмот, мой дядюшка, хоть бы корку хлеба дал.

Мул опять тащился еле-еле, то и дело останавливаясь.

— …и наконец Орланд пронзил врага мечом… — Тури так увлекся своей сказкой, что вздрогнул от неожиданности, когда повозка резко дернулась и стала.

— Ой-ой! — Я, встрепенувшись, озирался кругом.

Бланчифорте схватил ружье и навел его прямо мне в затылок. Я вскрикнул:

— Вы что, ополоумели?

— Тсс… — Яно тоже шарил по дну повозки в поисках ружья.

— Ну и дела! — прошептал Тури.

Путь нам преградило срубленное дерево, неизвестно кем оставленное, посреди дороги. Впрочем, это мы быстро поняли, поскольку из близлежащей рощи вдруг выскочила целая орава людей в масках и с двустволками.

— Вылезайте, живо! Не то всех перебьем!

Бланчифорте уже готов был выстрелить, но Чирмени схватил его за руку.

— Опомнись, ты что?!

Мужики один за другим покорно слезали с телег. А мы не знали, что нам и делать.

— Что везете? — спросил один из бандитов.

— Глядите сами, — отозвался Бланчифорте.

Бандиты порылись в телегах.

— Ух ты, добра-то, добра-то!

— А это кто такие? — спросил один, показывая на нас.

— Наши сыновья, — не растерялся дядюшка Яно.

— Ага, помощнички, значит. Пусть тоже вылезают. Считайте, что вы уже в Америке, спекулянты чертовы!

Чернявый первым спрыгнул на землю, мы за ним.

— Чего расселись! — басом прикрикнул на нас бандит. — Помогай мешки сгружать.

— Откуда силы-то взять? — буркнул Чернявый.

— Давай-давай! Пошевеливайся!

Но с нами не так-то легко было сладить.

— Слышите, — сказал я, — как у меня в животе урчит от голода? Урр-урр!

— Урр-урр! — подхватил Чернявый.

— Быр-быр-быр! — присоединился к нам мой брат.

И все стали вопить как оглашенные:

— Ква-ква-ква.

— Хрум-хрум-хрум!

— Хлеба-хлеба-хлеба!

— А ну заткнитесь, черти, не то пулями вас накормим!

В общем, стали мы смотреть, как бандиты и крестьяне перегружают мешки на ослов, которых бандиты, подгоняя пинками, вывели из рощицы.

— И откуда только такие ослы берутся? — насмешливо произнес мой брат.

— Вот пойдешь с нами, покажем тебе то место, гаденыш!

По резкому, властному голосу и автомату за плечами бандита было ясно, что он главарь, хотя росточку был небольшого и под маской бегали глазки-буравчики. Очистив телеги, он приказал моим односельчанам возвращаться в Минео.

— Садитесь, поехали, — сказал нам дядюшка Яно.

— Мальчишки останутся с нами.

— С вами?

— Да, они нам понадобятся.

— А что мы скажем их матерям?

— Что их на время приютили добрые люди, а потом они вернутся домой целыми и невредимыми. Мы же не звери какие.

— Да на что они вам? Совсем ведь малолетки.

— Сказано, они останутся здесь.

— Пожалели бы матерей-то. День и ночь, бедные, слезами будут обливаться.

— Слезы очищают душу. Кто из нас не плакал? А теперь катитесь ко всем чертям, пока пулю не схлопотали.

Бланчифорте скрипнул зубами и покосился на ружье, которое ему пришлось бросить на землю.

— Что же теперь? — растерянно спросил Яно.

— Давай-давай, отчаливай! — подал голос здоровенный бандюга в маске.

Яно уселся в повозку и развернул вспять мула.

Мы всё сидели на земле и смотрели. Пузырь в страхе жался ко мне, в глазах у Тури была тоска. Мул Чирмени заартачился было — никак не хотел поворачивать, — и хозяин со всей силы огрел его вожжой. Повозки снова тронулись, их колеса скрипели как-то уныло, из-под копыт у мулов летели искры. Постепенно телеги скрылись из вида и шум затих.