Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - [45]

Трудно локализовать точно эти два комплекса обрядов, так как на протяжении ряда веков они подвергались многочисленным изменениям, взаимовлияниям; в некоторых местностях нередко тесно переплетались между собой и обряды разных комплексов. Но все же можно определить, что в прошлом обычаи первого комплекса наиболее широко бытовали у кельтских народов — на западе и севере Хайланда, на прилегающих к Шотландии островах, в Ирландии, Уэльсе и лишь спорадически встречались и в Англии; обряды же второго комплекса были особенно распространены у англичан и шотландцев Лоуланда.

Рассмотрим же подробнее эти два комплекса жатвенных обрядов. Согласно народным верованиям, на которых были основаны обряды первого из них, срезание последних колосьев было нежелательным делом для жнецов, и они старались всячески этого избежать (боясь, по-видимому, нанести какой-то ущерб скрывавшемуся в последних колосьях духу растительности и этим вызвать его нерасположение). Так, на Гебридских островах «во время жатвы жнецы старались работать так, чтобы не остаться в хвосте. Когда жатва производилась сообща, то нередко бывали случаи, что последний ряд оставался несрезанным, ибо никто не хотел за него браться. Каждая женщина боялась заполучить „обжору“ (cailleach) в виде воображаемой старухи, которую пришлось бы кормить до будущей жатвы. Страх, внушаемый этой старухой, вызывал в свое время много суеты и забавных недоразумений»^{300}.

Поэтому в Шотландии, Уэльсе последние колосья связывали, и жнецы должны были по очереди пытаться их срезать с завязанными глазами. В Северной Ирландии все жнецы накладывали на последние колосья свои серпы и старались их срезать сообща. В Шотландии и северных областях Англии устраивались соревнования: последний пучок колосьев связывали сверху, и жнецы по очереди бросали в него свои серпы. Иногда же за срезание последних колосьев жнецу выплачивали определенную сумму денег^{301}.

В некоторых обрядах, распространенных и в Шотландии и в Уэльсе, имеются мотивы оплакивания духа растительности. Один из таких обычаев, бытовавший в Шотландии и Северной Англии в XVIII в., приведен в книге известного исследователя британских календарных обычаев А. Райта. Он назывался «Крик шеи» («The cry of neck»). Сноп, сплетенный из последних колосьев, называли «горлом» или «шеей» (по-видимому, как замечает Фрэзер, представляя себе этот сноп как шею духа хлеба, обезглавленного во время жатвы)^{302}. По окончании жатвы все участники ее становились в круг, посредине которого стоял человек с «шеей» в руках. Он приседал на корточки и, держа сноп у самой земли, начинал протяжно и жалобно выкрикивать: «ш-е-е-я, ш-е-е-я, ш-е-е-я!» Его крик повторяли все жнецы. Так повторялось трижды^{303}.

Судя по другим источникам, в XIX в. этот обряд трансформировался значительно, хотя и продолжал сохранять свое старое название. Но в некоторых областях этот же вариант обряда носил название «крик жеребенка» или «крик кобылы». Измененный вариант обряда стал заключаться в следующем: жнец, которому удавалось срезать последние колосья, подбирал их, поднимал высоко в воздух и трижды громко кричал: «Она у меня!» Другие жнецы также три раза его спрашивали: «Что у тебя?» — «Шея! Шея! Шея!» (или в других вариантах «кобыла»). «Чья шея?» — спрашивали его. В ответ он называл имя владельца поля. «Куда ты пошлешь ее?» — «Такому-то» (он называл имя одного из соседей, еще не окончивших жатву)^{304}. В описанном обычае ясно видно, что от духа хлеба или растительности старались отделаться, передав его другому фермеру.

В соответствии с народными представлениями последний сноп получал и свое название. Чаще у всех кельтских народов и изредка у англичан его называли «старой женщиной». Так, по-гэльски он назывался «старуха» (cailleach) или «старая женщина» (carline)^{305}. В Уэльсе последний сноп называли «колдуньей» или «ведьмой» (gwrach)^{306}, в Ирландии — «бабушкой» (granny) или также «старухой». В низменной Шотландии (Лоуланд) последний сноп называли «старухой», если жатва заканчивалась поздно или же если его срезали после захода солнца^{307}. В остальных случаях последний сноп назывался «девушкой». В этой области, возможно, была как бы переходная зона между двумя комплексами обрядов. Интересно отметить, что и в этническом отношении шотландцы Лоуланда отличались более смешанным составом, чем, например, жители Хайланда.

Часто встречались также олицетворения последнего снопа в образе какого-нибудь животного. Названия «заяц», «кобыла», «хромая коза», «собака» существовали параллельно к основному названию «старуха» или подменяли его.

По существовавшим поверьям последнее обиталище духа растительности — сноп мог принести несчастье в дом и поэтому от него старались отделаться, подбросить его фермеру, который еще не закончил жатвы. Так, на Шетландских и Оркнейских островах снопу придавали сходство со старой женщиной — надевали на него женское платье, чепец и потихоньку подбрасывали на соседний участок. Или же парень садился на лошадь и на полном скаку бросал сноп под ноги жнецов. Это вызывало ярость, его преследовали и, если догоняли, жестоко наказывали