Из туалета донесся возмущенный крик Серёгина:
– И тут засор! Во обезьяны! Какой фигни вы в унитаз накидали, а? Соседи снизу жалуются, что протечка, и вот, пожалуйста.
Евсеев схватил Касьяна за плечи. Касьян сжался, руки его затряслись.
– Ты вообще что натворил? – спросил Евсеев.
– Это… родственники… приехали из глубинки… – пробормотал Касьян, отводя глаза.
– Какие родственники, из какой глубинки? – заорал Евсеев. – Ты кому врёшь?
– Я не нарушал, – сказал Касьян. – Мы все в пределах квартиры. Самоизоляция.
– Покажи компьютер, – приказал Евсеев.
– Не трожь! – взвизгнул Касьян, закрывая собой проход к письменному столу. – Это творчество!
– Серёгин, держи его! – закричал Евсеев.
Серёгин, посмеиваясь с добродушием сильного человека, ухватил Касьяна поперек живота. Касьян, горячечный и потный, бился, лягался и даже пытался укусить, но Серёгин держал его без труда, словно котёнка.
Евсеев подошёл ко включённому компьютеру и принялся стирать файл за файлом.
– Ничего себе понаписал, – приговаривал он при этом.
– Я правду писал! – закричал Касьян. – Нелакированную! Неприкрытую правду жизни!
– «Правду» он писал, – ожесточённо давил на клавишу «delete» Евсеев. Ему казалось, он с хрустом давит комаров. Или каких-нибудь других разносящих заразу насекомых. – Посмотрите-ка на него, «правду» он писал. Паскудство одно.
По мере того, как файлы падали в «корзину», исчезали и персонажи – вонючий дед, мерзкие детишки, безумный бородач… Последнего, похожего на раскоряченного домового, Евсеев обнаружил за веником и вытолкнул за дверь, не дожидаясь, пока тот растворится в нечистом воздухе квартиры.
– И чего неймётся-то? – заметил Серёгин, отпуская наконец заплаканного Касьяна. – Лучше бы стишки читал. Только не про минуты роковые, а что-нибудь детское, про природу. Люблю там грозу в начале мая… А?
