Как слово наше отзовётся - [4]

– Хотите сказать, прекрасная дама для Блока – стихия?

– Стихия – то, что несёт с собой прекрасная дама…

– Ой-ой с колбасой, – детсадовской присказкой отреагировала пожилая посетительница поэтических семинаров, и они с девушкой обе рассмеялись.

Это было как «я боюсь эпидемии» и «я боюсь эпидемию». Задача заключалась в том, чтобы превратить один падеж в другой, неопределённую стихию – во вполне конкретное явление, которое можно изучить и в конце концов победить.

Дама вспомнила, как Евсеев сказал ей на том последнем семинаре, куда она выбралась перед эпидемией (боже, это было так давно, практически в предыдущей жизни!): «Я верю в силу слов, я верю в слов набат». Тогда она не сомневалась в том, что он иронизирует. Но так ли это было на самом деле? А что, если он действительно верит в силу слов? Нет, даже не так, – а что, если слова действительно обладают реальной силой? Даже такие слабые, казалось бы, беспомощные и хрупкие, как «шёпот, робкое дыханье»?

5.

Бородатый молодой человек с памятного семинара оказался в числе заболевших. Болезнь протекала тяжело, температура не спадала. Внезапно выявилось, что у него, оказывается, врождённая сердечная недостаточность. До сих пор это вообще никак себя не проявляло. А тут вот взяло и выявилось и начало представлять опасность.

Его привезли в инфекционное отделение в разгар эпидемии, он плохо помнил происходящее, но одно ему врезалось в память: высокая сухощавая женщина, похожая на последнюю русскую императрицу, которая по ночам сидела возле его кровати и однажды, когда он вдруг понял, что ему нечем дышать, поднялась и, резко шурша одеждой, вышла, а вскоре примчалась дежурная медсестра и поднялись хлопоты по срочному спасению бородатого мальчика. Наутро у него температура начала спадать, а ещё через неделю его выписали.

Он понимал, что отыскать ту сиделку будет невозможно, в больнице многочисленный персонал, работают волонтёры. Может, она вообще из другого города. В ней в принципе было много непонятного. Каким образом, например, больница ухитрилась выделить для кого-то одного персональную сиделку, когда отделение переполнено? Да, конечно, без внимания люди не оставались, но чтобы с кем-то сидели вот так, постоянно…

И ещё, почему незнакомка была без маски? Весь персонал больницы был снабжён защитными средствами. За все дни, проведённые в больнице, молодой человек не видел женских рук без перчаток, да и самих лиц женских тоже не видел – только глаза, угадываемые за очками. Высокая температура смазывала странное, нереальное ощущение от присутствия незнакомой сиделки. И если вдуматься, то… на ней была форма медсестры времён Первой мировой войны. Забавно, но это показалось ему более нереальным, чем присутствие в больнице медсестры без маски.

В конце концов он пришёл к выводу, что это был горячечный, но такой утешительный бред.

6.

Крепыш с коротко стриженными светлыми волосами работал водителем на «скорой». Человеком он был конкретным и стихи тоже предпочитал конкретные, чтобы сразу понятно было – про что написано и с какой целью. Поэтому, кстати, он считал, что «Я помню чудное мгновенье» – настоящий шедевр, ведь Анна Петровна Керн после этих стихов моментально влюбилась в Пушкина и они вдвоём наверняка отлично провели время. Таким образом цель поэта была достигнута с минимальными потерями.

Когда началась пандемия, он сам вызвался на ночные дежурства, и тёмный город бешено распахивал перед мчащейся машиной свои тёмные пустые улицы. Подъезжая к больнице, он уже издали видел десятки горящих желтых прямоугольников: за каждым находились люди, точно знающие, что делать и зачем. Как в правильной поэзии. От этих окон разливалось тепло.

В тот день в машине лежал студент – костлявый рослый парень, плохо говоривший по-русски, какой-то застрявший в России немец (или голландец?) с просроченной визой. Парень сердился, противился госпитализации, несмотря на высокую температуру, уверял, что он всего лишь простудился, когда курил на балконе, потом вдруг заплакал и признался, что у него нет денег и с документами тоже швах. Его изначальной целью было проехать на велосипеде по всей Европе, но потом вмешалось бедствие…

Этот парень исчез из мыслей водителя сразу же после того, как был передан с рук на руки в приёмное отделение. Встретились они значительно позднее, когда бедствие отступило и всем, кто работал сверхурочно, дали отпуск. Конечно, хотелось бы поехать куда-нибудь к морю и там полежать на пляже в трусах, глядя на загорелых девушек и поплевывая косточками от черешни, но с поездками пока пришлось повременить. Достаточно было просто сидеть в парке и абсолютно ничего не делать.

Кто-то уселся рядом и заговорил по-английски. Водитель «скорой» учил инглиш в школе и мог объясниться более-менее сносно. Он посмотрел на соседа по скамье, увидел хрящеватый нос и прядь светлых смятых волос, но никак не мог вспомнить – откуда знает этого человека.

Тот напомнил. И про визу, и про деньги, которых не было. И про путешествие, которое так и не состоялось. Студент о чём-то рассказывал, а слушатель, подрёмывая от усталости, которая накопилась и так и не прошла, кивал и делал вид, что понимает, о чём идёт речь. Перед тем, как он задремал, ему подумалось последнее: скоро возобновятся поэтические семинары и можно будет снова встретиться с той тонкой, как ветка, женщиной, которая носит юбки в пол и краснеет, как маленькая девочка… Он улыбнулся и заснул, положив голову на костлявое плечо студента.