Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности - [37]
Не лучше ли переложить обязанности ДНТ непосредственно на отраслевые управления Комитета по делам искусств, которые до сих пор с самодеятельностью не работали? ВДНТ служил только завесой, за которой комитет укрывал свою бездеятельность в руководстве самодеятельным искусством. Снимая завесу, Комитет по делам искусств откроет возможности подлинно широкого обоюдополезного общения мастеров искусств с самодеятельностью. Такое общение, несомненно, облегчит задачу живого творческого и методического руководства кружками. Централизация руководства, целесообразное использование кадров и средств позволят Комитету по делам искусств создать в районах свои опорные точки. Быстрее и основательнее можно будет решать и вопросы организации снабжения кружков литературой, материалом, бутафорией и т. п. Жизнь показала, что дома народного творчества справиться с этими задачами не в состоянии. К их реорганизации в другой самостоятельный орган руководства самодеятельностью нет ни практических, ни теоретических оснований[141].
Гневное обвинение государственного Комитета по делам искусств в отказе от руководства художественной самодеятельностью было опубликовано в журнале ВЦСПС в разгар целенаправленного строительства партийно-государственной системы управления культурой. Предложение закрыть Всесоюзный дом народного творчества им. Н. К. Крупской как организацию бесполезную, устаревшую, не справляющуюся со своими обязанностями прозвучало в 1938 году не впервые. Критика старейшего и одного из главных центров по научно-методическому руководству художественной самодеятельностью сопровождала его на протяжении всего советского периода. За несколько лет до процитированного выше полемического выступления в журнале «Колхозный театр» в одноименной статье он был назван «бездействующим центром», сохраняющим в условиях «социалистического строительства» дореволюционное народническое отношение к «любительским» кружкам:
Центральный Дом в его теперешнем состоянии — фактически бездействующая, беспочвенная, лишенная опыта и творческих задач организация. Он ни в малейшей степени не может ответить на те растущие запросы, которые предъявляет и будет предъявлять к искусству все больше и больше колхозная деревня[142].
Критика в адрес Всесоюзного дома народного творчества не стихала и позже. Так, по завершении в 1948 году — в разгар «ждановщины» — Всероссийского смотра сельской художественной самодеятельности он обвинялся в неравномерном развитии различных жанров народного творчества, в недостаточной помощи руководителям любительских коллективов и в слабой учебно-воспитательной (читай: идеологической — работе):
Дома народного творчества с этого времени превращаются в объект постоянной критики: они всегда виноваты, если клубы работают плохо, если слабая самодеятельность, если не то поют и не так пляшут[143].
Обвинения ВДНТ не прекращались до конца существования СССР. Фактически в момент официального роспуска Советского Союза обвинявший учреждения культурно-просветительной работы в смене вывесок вместо глубокого реформирования доктор педагогических наук А. Каргин, резкие оценки которого в адрес культпросвета приведены выше, писал:
С легкостью научно-методические центры народного творчества и культурно-просветительной работы меняют названия на дома народной культуры или дома фольклора, оставив всех «начальников» на местах. И под их руководством крепнущее движение за возрождение национальных традиций не в состоянии освободиться от «родимых» черт — некомпетентности, жажды все заорганизовать, подмять, изгнать инакомыслие и обезопасить себя от сокращения. Дело возрождения традиций — важнейшее, спору нет.
Ну а пока разберутся с профессионализмом его «радетелей», утечет немало воды. Тогда можно будет снова сменить вывеску. Опыт таких превращений богатый: в 1976 году создан Всесоюзный Дом народного творчества; в 1978 году он преобразован во Всесоюзный научно-методический центр народного творчества. Затем в течение двух-трех лет по всей стране были созданы республиканские, краевые, областные научно-методические центры. Десятилетие разбирались, чем они должны заниматься (а они не занимались ни наукой, ни методикой), наконец, всем стали очевидны их никчемность и профессиональная беспомощность. И тут-то эти учреждения явочным порядком меняют название. […]
В чем преуспели НМЦ, так это в неуклонном расширении потока фольклорных коллективов, направляемых за границу. В угоду чаще всего личным амбициям (с коллективом можно наверняка съездить работникам НМЦ) вывозятся для развлечения гуляющей и отдыхающей зарубежной публики «жемчужные зерна» нашего фольклора. А сами-то мы уже разучились по-настоящему петь, плясать, играть на народных инструментах…[144]
Названия ВДНТ, как мы увидим ниже, менял действительно многократно — и гораздо чаще, чем упоминает автор обличительной статьи. Но вряд ли можно согласиться, что за сменой названий таились злой умысел, «профессиональная беспомощность» или «личные амбиции», как запальчиво сформулировал ученый педагог. История институции, существующей поныне под названием Российский государственный дом народного творчества им. Н. К. Крупской (РГДНТ), — это, помимо прочего, история проблем, с которыми сталкивалась практика управления культурой в СССР.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.