"Как на наши именины..." - [4]

Толя и Коля посмотрели друг на дружку, потом на папу и маму. Шутят?

И захохотали весело.

ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР

Уснули Толя и Коля. А папа и мама ещё долго разговаривали и перешёптывались. Даже телевизор не включали — всё говорили и говорили. И всё о том, что с ними делать — Толей и Колей. До первого сентября ещё полмесяца. Раньше всё было хорошо — утром вели их в садик, вечером приводили домой. А полтора месяца летом пробыли в деревне, у дедушки и бабушки. И вот опять в Минске.

— Оставляешь им ключ и дрожишь: а вдруг забудут закрыть квартиру? А вдруг ключ потеряют?

— Не забудут… Не потеряют…— не совсем уверенно отвечал папа.

— Они после обеда будут в школу ходить, во вторую смену. Я расспрашивала учительницу. А когда же уроки делать? Вечером нельзя, они и так будут уставшие. Утром разве что, до обеда. А кто с ними будет сидеть? Я же не могу работу бросить!

— И я не могу,— отвечал папа.— В школе должна быть группа продлённого дня. Может, договориться и в группу их отдать?

— Целый день в школе? А на свежем воздухе когда им быть? Совсем захиреют.

— Ну почему же… Их и на прогулки водят, и обедом кормят, и отдыхать кладут. И уроки под надзором делают.

— Неизвестно, будет ли эта группа. Говорят, учительницы ещё нет.

— Так что ты предлагаешь?

— Бабу надо привезти. Пускай бы у нас пожила — год, два. Сколько надо…

— Бабу… А деда куда? У них же свой дом в деревне, хозяйство, корова. Не захотят они переезжать сюда. Лучше ты свою мать уговори, она горожанка. Да и на пенсию ей давно пора, хватит работать.

— Не уговоришь… Ты её слабо знаешь.

— Внуки выросли — бабушки в глаза не видели.

— Она же была у нас!

— Ну да, сто лет назад… Позвони завтра, уговори. Ты же можешь!

— Если и согласится, то не скоро приедет. Пока пенсию оформит, пока переберётся сюда. Раньше надо было думать!

— Так почему ты не подумала?

— Я… Я… Всё я! — повысила голос мама.

— Потише, пожалуйста. Хлопцы только что уснули.

Толя хихикнул про себя и зажал рот одеялом. Он всего на минутку был задремал и успел увидеть сон: у него развелось и бегало по комнатам много-много хомяков! Разноцветных! Но как только начали разговаривать папа с мамой, сон пропал и никак не хотел возвращаться. Интересно было их слушать!

— А пока приедет, будем висеть на телефоне,— говорил между тем папа.— То ты позвонишь, то я. То ты подъедешь домой, то я.

— У нас строго,— ответила мама.— Не могу я бросать работу, разъезжать по личным делам.

Толя не выдержал, выбрался из своей кроватки, пошёл к брату. Толкнул его в бок.

— Подвинься… Скажу что-то!

— А-а-а… Мм-м-м… — Коля не мог понять, чего от него хотят.

— Папа и мама будут на телефоне висеть. Слышишь? А мы одни будем жить!

— М-м-м… Вместо трубки висеть?

— Руководить нами по телефону будут. А мы одни будем жить!

Коля повернулся на другой бок и засопел носом.

— Эх…— махнул на него Толя и полез обратно в свою кровать.

«ХОЧЕШЬ ЕЩЁ ТОРТА?»

Первым проснулся и выбрался из кровати Коля. Ни папы, ни мамы не было. С книжной полки-шкафа свисал плакат.

«Сынки! — это слово папа написал красным фломастером большими буквами.— Поздравляем вас с днём рождения и крепко целуем! — это зелёным.— Будем праздновать ваш день после обеда, а лучше всего вечером. В обеденный перерыв я привезу рыбок и улитку»,— это синим.

А ниже чёрным фломастером приписала мама:

«В духовке яичница. Кисель в чашках на столе. К киселю отрежьте себе по куску магазинного торта. А тот, что я испекла, ещё не готов, ему надо постоять. Из дому не выходите, во двор пущу вечером. Целую — мама».

Коля дёрнул плакат. На пол грохнула книга — она прижимала верх плаката к полке. Проснулся и Толя.

— Письмо тебе, на — читай! — бросил ему плакат Коля, а сам, не одеваясь, побежал в кухню.

Через минуту-другую Толя прочитал всё, что было написано на плакате. «У-у-у-у…» — взвыл он и тоже бегом в кухню.

Опоздал: Коля уже откромсал себе большущий кусок торта и забил им рот. Самый лучший кусок отрезал — с мармеладным цветком и листиком из зелёного крема.

— Ах, ты так! Тогда я два куска отрежу… — сказал Толя и отрезал себе два куска торта.

— Тогда и я два,— сказал Коля и отхватил себе второй, побольше первого.

— У тебя и первый больше моих двух! Тогда я отрежу три!

— А я — четыре!

— А я скажу папе!

— А я скажу маме!

— А я тебе не дам хомяка смотреть!

— А я хомяка уже видел. Я тебе не дам рыбок смотреть!

Оба пихали за щёки торт, как тот хомяк харчи,— кто быстрее и больше съест? Перемазались — как чертята.

И тут зазвонил телефон. Раз, второй, третий…

— Беги послушай, у меня руки в креме! — сказал Толя.

— Сам слушай! И у меня в креме!

Толя затолкал остатки второго куска в рот, хотя уже тошнило от торта, побежал к телефону. Сумел снять трубку сжатыми кулаками.

— Умгу? — не смог даже языком хорошенько шевельнуть.

— Разбудил? — спросила трубка папиным голосом.— Дай, думаю, позвоню, может, ещё спят… Застелите кровати, умывайтесь, завтракайте.

— Умгу!

— Что — умгу!

— Мы уже съели торт! — Толя наконец смог шевельнуть языком. |

— Ка-ак — весь?! — удивился пала.

— Немножко ещё осталось. Коля доедает

Трубка молчала. Трубка тяжело дышала.

— А яичница? А кисель?

Теперь помолчал Толя.