"Как на наши именины..." - [19]

— А зачем допустили до этого? — резко сказала мама.— Выбросить надо этот аквариум, не мучить рыб.

— У людей ведь живут, разводятся,— сказала бабушка.— Включите подогреватель, а то и остальные заболеют.

— Водянка заразная или нет? — почесал папа в затылке.— Надо, на всякий случай, отсадить меченосца в банку, в слабый раствор марганцовки.

Но марганцовка не помогла. Меченосец, когда его снова пустили в аквариум, плавал рывками, бросался вверх-вниз, словно задыхался. Часа через два, когда Танька ушла домой, он в последний раз стрелой взмыл кверху, захватил воздуха.

На дно падал, кувыркаясь. Падал мёртвый…

ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС

Бабушка вчера купила не только цветы. Принесла ещё две коробки. В дверь не звонила, зашла тихонько. Вернее, старалась всё делать тихо. А коробки, наверное, большие, повернуться с ними в дверях трудно. Стукнулись о дверь, потом о стены, что-то звякало в тех коробках металлическое.

— Катя, хлопцы дома? — шёпотом спросила бабушка у мамы.

Мама и папа стирали в ванной бельё и, наверное, как раз выглянули оттуда.

— Нету. Выбежали во двор погулять.

А «выбежал» один Коля, Толя был в туалете и всё слышал.

— Вот и хорошо. Возьми спрячь в свой шкаф. Придут из школы, тогда и вручим. В честь первого школьного дня.

— А что в этих коробках? — заговорщицки зашептала мама.

— Одному… это… Нет, не скажу!

— Ой, дорогие, видать, игрушки.

— Пусть. Я ведь им ещё ничего не дарила.

Мама и бабушка пошли в спальню, а папа всё плескался в ванной. Толя тихонько выбрался из туалета и выскользнул во двор.

Ой-е-ёй, до завтра — целые сутки! Как прожить их, как выдержать и не спросить — что в тех коробках? И говорить Коле или нет?

Решил взять с него «страшную клятву», чтоб тот и вида не подал, что знает о бабушкином сюрпризе. И рассказал ему об услышанном.

Пока прошёл сегодняшний день, пока наступило воскресенье, замучились совсем.

В школу к десяти ноль-ноль. А проснулись Толя и Коля в восемь. Сами! Правда, и ночью плохо спали, видели, наверное, по сто снов — большинство о школе.

У мамы всё валилось из рук. А сели завтракать, то вместо сахара она всыпала папе в стакан соли.

— Катя, успокойся! Катя, что с тобой? — говорили ей то бабушка, то папа.

Толе и Коле совсем не хотелось есть, хотелось сразу бежать в школу.

— Пока не покушаете хорошенько, из квартиры не выпустим,— пригрозила бабушка. Но и сама она ничего не ела, а только попила чаю.

— Не берите ранцы с книгами! Сегодня без книг идут, там расскажут вам, что и как, рассадят, класс покажут,— сказала мама.

Она даже чай не допила.

— А нормальные занятия завтра с двух часов дня. Я узнавала,— добавила бабушка.

Но ранцы были такие красивые, они словно просились прихватить их с собой. И ребята ныли, капризничали.

— Ну ладно, берите, если такая охота,— разрешил папа.— Но только чтоб сами таскали. Физзарядочка, так сказать…

— Берите,— согласилась и бабушка.— Катя, а может, я одна их отведу? Вам и дома работы много.

— Ой, не знаю, за что хвататься. И в парикмахерскую ещё не сходила, причёску не сделала.

При выходе из квартиры Коля вдруг зашептал Толе:

— Дай пощупать твоё колено. Дрожит?

Толино колено не дрожало.

— А теперь моё.

Толя пощупал. Оно дрожало мелко-мелко, как хомяк, когда его берут на руки.

— Ну, счастливо! Ну, всего хорошего! Ну, чтоб отлично учились! — желали вслед им мама и папа, мешали выходить. Мама перецеловала каждого, слегка подтолкнула в спины одного и второго.

И правда, никто с ранцами и портфелями в школу не шёл. Но все шли с цветами. Детский гомон переполнил улицы, заглушил гул машин. Девочки в белых фартучках и белых гольфиках, с цветными бантиками и цветами просто сияли, щёки их горели от волнения. Мальчишки были в синих костюмчиках и беретах, как и Толя с Колей. С мамами шли, с папами, бабушками, дедушками. Шли и одни дети, без взрослых — может, третьеклассники или четвероклассники.

Толя и Коля крепко сжимали бабушкины руки, не отставали ни на шаг. У одного в левой, а у второго в правой руке было по три гладиолуса — белый, розовый и тёмно-красный, почти бархатный.

— Эй, первоклашки, наелись манной кашки? — обогнал их какой-то большой мальчуган. Свой букет он держал под мышкой, как веник, с которым ходят в баню.

Ребята дружно показали ему языки.

На углу у газетного киоска стоял Стёпа Мармышка с модной сумкой через плечо. Шикарная сумка, с иностранной надписью на боку — «Аdidas». Стёпа покупал значки и жвачку. В витрине была уйма значков с Волком и Зайцем.

Еле сдержались Толя и Коля, чтоб не попросить бабушку: «Купи!»

Стёпа пошел вслед за ними. На груди у него сверкали значки, как медали у ветерана войны. Когда Толя и Коля оглядывались, Мармышка выдувал на губах грязно-серый пузырь из жвачки и таращил глаза — дразнил. Нос он задирал: вот, мол, я какой самостоятельный… Что хочу, то и ворочу! И один, сам в школу иду!

На школьном дворе было полно народу — и взрослых и детворы. И все с цветами. Люди переговаривались, переступали с ноги на ногу — томились от нетерпения. Первоклассники тянули шеи, осматривались по сторонам. Школьники постарше бегали по двору, суетились, кричали, и от этого казалось что их вдвое больше. В шум и гомон вплетались звуки «Школьного вальса» — на стене школы висел репродуктор. Краснело над крыльцом полотнище с белыми буквами: «Добро пожаловать!»