Как делаются деньги? - [106]

Первая причина, почему дефолт по ипотеке не является революционным актом, заключается в том, что это вообще не акт. Дефолт – это не преднамеренное следствие волеизъявления неплательщика. Напротив, дефолт снисходит на неплательщика волею внешних сил. Вторая причина – дефолты американских домовладельцев являются просто набором отдельных случаев. Дефолты не повлекли за собой коллективной мобилизации должников. Пользуясь марксистской терминологией, можно сказать, что неплатежеспособные американские домовладельцы остались классом an sich, а не мобилизовавшимся классом должников für sich[316]. Для того чтобы дефолт американских домовладельцев превратился в революционный акт, им следовало взять ответственность за неуплату как за намеренный политический акт, а не результат неблагоприятного стечения обстоятельств; тогда бы они осознали свой коллективный интерес класса должников für sich. Третья причина – это вмешательство правительства Соединенных Штатов с целью исправить последствия дефолта. Вместо того чтобы дать банкам и финансовой системе взять потери на себя, правительство буквально забрало часть долга и, таким образом, тоже понесло груз ответственности за дефолты.

Если мы возьмем объем премий, выплаченных топ-менеджменту банков, за показатель здоровья банков в целом, большинство из них, похоже, восстановились после кризиса 2007–2008 годов довольно быстро. Однако же не успели экономические аналитики перестать бить тревогу относительно финансового кризиса, как экономические неурядицы дали о себе знать в виде кризиса, связанного с государственными долгами. Компенсировав снижение занятости в производственном секторе из-за перемещения производства в Китай и другие незападные страны, за счет насыщения экономики дешевыми кредитными деньгами, многие западные страны испытывают затруднения по мере того, как сдуваются цены на недвижимость и другие активы, которые, как считалось, обеспечивали ценность кредитных денег. И тот факт, что нужно было выручать частные банки, сраженные финансовым кризисом, тоже, разумеется, не способствовал улучшению платежеспособности этих стран.

Когда такие страны, как Испания и Греция, объявили о существенных сокращениях государственных расходов с целью удовлетворения требований Германии и других кредиторов, которые пришли на помощь, чтобы предотвратить государственное банкротство, это было встречено общественными протестами. В отличие от упомянутых ранее событий в США, ответом на последствия кризиса стала настоящая коллективная мобилизация. Особенно это было очевидно в Греции, где тысячи людей присоединились к массовым забастовкам и демонстрациям. Вот там-то протест начал принимать очертания формирования класса für sich.

Проблема с протестами на Юге Европы – в их цели. Из-за того, что проблемы, с которыми сталкивались люди, были непосредственно связаны с сокращением государственных расходов, они обратили свой гнев против государства. Это означает, что греки и испанцы мобилизовались как коллектив недовольных граждан, а не как класс должников.

Протестам не удалось выделить другой класс, являющийся реальным противником в классовой борьбе. Это, естественно, класс кредиторов. Государство выполняет роль буфера между двумя классами, скрывающего реальные классовые противоречия. И настоящая проблема не в том, что государство перекладывает ответственность за последствия своей задолженности на людей. Проблема состоит в первую очередь в том, что государство позволило частным агентам зарабатывать на наводнении экономики кредитными деньгами их собственного производства.

Маркс скептически относился к государству. Согласно его анализу, государство просто навязывает интересы правящего класса. Заявление, сформулированное таким образом, является, конечно, очень грубым. Оно явно не соответствует тому, как функционируют современные государства, особенно те, которые считают себя социально ориентированными. Тем не менее, если мы посмотрим на то, как западные правительства отреагировали на финансовый/долговой кризис, сложно будет не заметить, что их усилия были направлены на защиту позиции и интересов класса кредиторов. В предыдущей главе мы наблюдали, как государства и центральные банки постепенно, в течение последних четырех десятилетий, передавали контроль за ценой и предложением денег в руки частных банков и финансовых рынков. Учитывая эту роль государства в эволюции парадигмы посткредитных денег, сложно представить денежную революцию в эпоху финансового капитализма без борьбы класса должников с государством.

В идеальном виде монополия государства на печатание денег является монополией людей создавать свои собственные деньги. Но, как мы могли убедиться, в век посткредитных денег государственная монополия на создание фидуциарных денег поддерживает создание кредитных денег частными банками. Такая ситуация похожа на то, как если бы государственная монополия на насилие, используемая полицией и военными, применялась только для того, чтобы охранять и поддерживать право группы частных бандитов собирать дань за «крышу» с обычных граждан. Народная революция при финансовом капитализме означала бы не только отказ класса должников платить. Она бы также потребовала, чтобы люди вернули себе право создавать свои собственные деньги. Это абсолютно то же самое, что и призыв Маркса к работникам забрать назад контроль над производительностью их труда. Безусловно, вопрос о том, какой способ создания денег был бы идеальным сегодня и какие институты для этого подходят, по-прежнему остается открытым. В конечном счете он зависит от того, какое общество и какую жизнь стоит считать идеальными. Задачей этой книги не является оценка всех возможных альтернативных монетарных систем, таких как региональные валюты, общественные банки, свободный банкинг, свободные деньги, бартер, международная валюта