Как делать сюжет новостей - [10]

Шрифт
Интервал

очистить шелуху и выделить нужное для вашего сюжета.

Вот более реальный пример. Открывают доменную печь. Приезжает министр. При этом награждают несколько передовиков производства. При этом самодеятельный хор строителей исполняет торжественную ораторию. При этом местный губернатор говорит трогательную речь. При этом всем детям строителей дарят подарки.

Какой из этого делать сюжет? Что снимать, а что — нет?

Определите информационный повод, и все получится! Полезность информационного повода в том, что он сразу определяет что-то вроде заголовка вашего сюжета. Пробегая взглядом заголовки на газетной полосе, читатель решает, стоит или

нет читать ту или иную статью. В сюжете новостей то же самое. Интересен или нет сюжет зрителю, определяют первые две-три фразы. Они же представляют сюжет в «Шпигеле» — краткой аннотации всех новостей в самом начале выпуска. Эти несколько предложений и есть информационный повод. Он определяет качество события, его важность и меру интереса для зрителя.

Чтобы облегчить вам выбор информационного повода, приведу несколько стандартных приемов.

1. Событие обычное, повторяющееся или цикличное. Его уже много раз снимали, делали о нем сюжеты, известно, как оно воспринимается зрителями. Информационный повод — обычный для такого события.

2. В привычном событии появляются новые обстоятельства, в нем участвуют новые люди, возникают новые ситуации. Информационный повод — рассмотрение события через это «новое». Лучше всего — максимально драматизированное.

3. Событие совершенно новое, никогда не случалось, есть шанс снять его первыми. В этом случае информационный повод равен событию.

4. Обыденное событие поворачивается неожиданной стороной, в нем открываются неожиданные подробности. Информационный повод — выделение нового.

5. Свершившееся событие явно предвещает событие грядущее, которое будет иметь большое значение для телеаудитории. Информационный повод — будущее событие.

6. Событие завершилось, и теперь можно делать разнообразные выводы. Информационный повод — один из возможных выводов.

7. Событие вот-вот произойдет, ожидается с нетерпением. Информационный повод — будущее событие.

8. Событие привело к последствиям, которые не могут быть безразличны большому числу людей. Информационный повод — последствия.

9. Событие стало результатом цепочки других событий. Информационный повод — «последнее звено».

Не стану утомлять примерами, но вы обязательно столкнетесь на практике с такими случаями определения информационного повода.

Только не старайтесь искать информационный повод в каждом событии. Есть много такого, на что не стоит тратить время и усилия.

Ну, например...

1. Событие интересно исключительно одному-двум людям. Самому репортеру или его родственникам. Скажем, у репортера родился сын. И он хочет рассказать об этом замечательном событии в новостях, где работает. Это информационный повод в масштабе его биографии, а не выпуска.

2. Значение свершившегося события понятно лишь очень узкой группе специалистов. Например, открыта очередная элементарная частица. Как бы вы ни искали, информационный повод для выпуска отсутствует.

3. То, что событие вообще происходит, понятно только его участникам. Как бывает при проведении литературных, научных и прочих конференций. На поиск информационного повода лучше не тратить времени.

4. Событие является таковым лишь в глобально-философском смысле. Как то: приход лета.

Или зимы. Или прилет грачей. Комментарии излишни.

5. Событие важно лишь для узкого круга заинтересованных лиц. Если, отмечая юбилей фирмы «Ларьки Пупкина», бизнесмен Пупкин устраивает праздник для десяти пенсионеров, раздавая им просроченные бисквиты, это его глубоко личное дело, а не информационный повод. (Другое дело, если его ларьки будут незаконно сносить.)

6. Событие возникло в воспаленном сознании репортера. Например, он уверен, что агенты ЦРУ «травят горожан ультракороткими волнами».

Практика подскажет вам еще десяток ситуаций, безнадежных с точки зрения поисков информационного повода. Главное — не бояться сказать самому себе: «Это ерунда. Из этого не сделать сюжета. Потому что здесь нет информационного повода».

Верный признак: если вам никак не удается найти в событии хоть какой-то информационный повод, скорее всего, его там нет вовсе. И снимать нечего и незачем. Но если об этом вежливо попросит выпускающий редактор, выкручивайтесь как хотите. Я предупредил.

Важное, но не всегда выполнимое условие выбора правильного информационного повода: он должен быть по-настоящему интересен самому репортеру. Если этого нет, сюжет тоже может получиться неплохим. Но событие, увлекающее репортера, открывается неожиданным информационным поводом. Скорее всего, это сделает сюжет захватывающе интересным. И доставит настоящее удовольствие от профессии.

Например, 21 декабря 1991 года я включил телевизор и узнал, что моей страны — СССР — больше нет. Но меня это мало взволновало. Потому что я как раз купил килограмм хорошей вареной колбасы, полкило сыра и даже банку горошка (кто не помнит, в тот год с едой еще были проблемы). Но если бы тогда мне надо было делать сюжет, дефицит колбасы как информационный повод стал бы лучшей эпитафией Советскому Союзу.


Рекомендуем почитать
Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.


Сон Бодлера

В центре внимания Роберто Калассо (р. 1941) создатели «модерна» — писатели и художники, которые жили в Париже в девятнадцатом веке. Калассо описывает жизнь французского поэта Шарля Бодлера (1821–1867), который отразил в своих произведениях эфемерную природу мегаполиса и место художника в нем. Книга Калассо похожа на мозаику из рассказов самого автора, стихов Бодлера и комментариев к картинам Энгра, Делакруа, Дега, Мане и других. Из этих деталей складывается драматический образ бодлеровского Парижа.


Мне повезло: я всю жизнь рисую!

В первой части книги Беломлинский вспоминает своих соратников по питерской юности Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, рассказывает о своей дружбе с Евгением Евстигнеевым, описывает встречи с Евгением Леоновым, Людмилой Гурченко, Михаилом Казаковым, Сергеем Юрским, Владимиром Высоцким, Беллой Ахмадуиной, Марселем Марсо, Робертом Дениро, Ивом Монтаном, Харви Ван Клиберном… Во второй части книги он рассказывает забавные «полиграфические истории», связанные с его работой в Росии и Америке.


Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Мода в кино. От Givenchy для «Завтрак у Тиффани» до Prada в «Отель „Гранд Будапешт“»

Культовое маленькое черное платье в «Завтрак у Тиффани» или эпатажные наряды героев Уэса Андерсона – все эти образы мы знаем не хуже самих сюжетов. Восхищаемся ими, цитируем и воссоздаем. Но почему они запомнились и какую роль сыграли в успехе картин? Книга известного журналиста и фэшн-аналитика Кристофера Лаверти – настоящая энциклопедия, в которой он исследует весь кинематограф XX века, начиная с иконического наряда Джуди Гарленд в фильме «Волшебник страны Оз», заканчивая образом Ольги Куриленко в «Кванте милосердия».


Теория и практика создания пьесы и киносценария

По признанию самого автора, настоящая книга задумана как руководство по практической работе драматурга и киносценариста. И действительно, в книге много мыслей и обобщений, имеющих непосредственное отношение к тому, что принято называть техникой драмы и киносценария. Опираясь на практику мировой драматургии, на всю историю драматической мысли, а также на свой авторский опыт драматург и сценарист, Лоусон выдвигает немало ценного об искусстве драмы и кино.