Каин: антигерой или герой нашего времени? - [32]

— Век не забуду, Петр.

— Чего уж там. Свои люди, — поскромничал Камчатка.

Раздав братве деньги, Иван принял новое решение:

— Оставаться здесь больше нельзя. Сейчас же уходим к Москве. Нас там уже не ищут.

Никто не возражал, ибо вожак пользовался теперь полным доверием. Но только вышли из своего пристанища, как увидела два десятка конных драгун, едущих к бараку.

Братву ждала плачевная участь.

Ивану ничего не оставалось, как крикнуть:

— Врассыпную, братцы!

Ивану удалось выскочить на рынок, где конным пришлось замедлить погоню, и где Каин ринулся в торговую баню, в надежде укрыться от преследователей.

В бане было немало моющихся людей. Иван разделся до исподнего и выглянул в оконце. Вот черт! Сыскные люди, спешившись с лошадей, шли к дверям бани. Надо было что-то незамедлительно придумать. Но что? Время на раздумья не было. А может…

Иван свернул свою одежду, сунул ее под полок, облил себя из деревянной шайки горячей водой и выскочил из бани. Нагишом, в одном исподнем пошел с веником мимо драгун и воскликнул:

— Эк, нажарили баню, дьяволы. Дышать не чем.

Сыскные, не обращая внимания на запарившегося мужика, вошли в баню, а Иван прибежал на гауптвахту, где находился караульный офицер.

— Ты чего ко мне с веником лезешь? — ворчливо закричал офицер.

— Прошу прощения, ваше благородие, — отбросив веник, извинился Каин и сотворил на лице удрученно-горестный вид.

— Умоляю, сжалься, ваше благородие! Пока был в парилке, одежду мою украли, а вместе с ней паспорт и деньги. Помоги найти воров, ваше благородие. Христом Богом прошу!

— Безобразие! Нынче мазуриков развелось, как тараканов. Даже в бане воруют!

Офицер вызвал двух сыскных и велел им накинуть на «бедолагу» солдатский плащ и отвести в канцелярию сыскной команды.

Вот здесь уже Иван встревожился не на шутку. Если в канцелярии окажется все тот же подьячий, то наказания ему уже не избыть. Но, на его счастье, в канцелярии того подьячего не оказалось (находился другой), а в кресле за столом восседал сам полковник Редькин, одно имя которого вызывало у каждого мошенника мороз по коже, но только не у Каина. Сейчас он должен сыграть совершенно новую роль.

Редькин не успел и рта раскрыть, как Иван пошел в нападение:

— Что же это твориться, господин полковник? Уважаемому московскому купцу невозможно уже и в бане помыться. Пока я хлестал себя веником в парилке, меня наглым образом обокрали. Унесли мое купеческое платье, паспорт, выданный московским магистратом, и немалую сумму денег. Обо всем этом безобразии я объявил на гауптвахте господину офицеру, тот был не в меру возмущен, вошел в мое положение и прислал меня к вашему высокоблагородию, человеку, которого высоко чтит все московское купечество, как верного слугу ее императорского величества.

Вечно сумрачные, холодные глаза полковника заметно оттаяли.

— Так вы изволили сказать, что являетесь московским купцом? Ваше имя?

— Иван Осипов, господин полковник.

— Поверю на слово. Сами понимаете, господин Осипов, в нашем деле нужен порядок, а посему я прикажу подьячему произвести письменный допрос вашего дела… Изволь, Мефодий Петрович.

Полковник вышел из комнаты, а подьячий, придвинув к себе бумагу и чернильницу, и сняв из-за уха гусиное перо, изрек:

— Начнем допрос, благословясь.

— Непременно-с, сударь. Наслышаны-с о вашем усердии в делах государевых. Рвение ваше не останется без внимания. Непременно-с получите дорогой кафтан с камзолом.

Мефодий ничего не сказал, но по его благорасположенному лицу Иван понял, что допрос будет проведен в нужном ему направлении.

Так и получилось. Исправный крючкотворец, услышав посул Каина «истощил всю силу ябеднического своего разумишка на изъяснение в допросе Каинова оправдания».

Но произошло непредвиденное. Мефодий завершил, было, уже допрос, как в канцелярию вошел драгун, который проворонил колодника Ивана в каталажке. Иван, конечно же, не на шутку встревожился. Это — конец. Теперь ему не увильнуть, никакие самые хитроумные слова уже не помогут. Завершились его подвиги.

— Чего тебе, Захарьев?

— Хочу доложить его высокоблагородию, что преступника, который бежал через нужник из тюрьмы, пока обнаружить не удалось.

— Худо твое дело, Захарьев… Ты вот что, милейший, — Мефодий обмакнул перо в оловянную чернильницу и строго добавил.

— Господин полковник пока весьма занят. Продолжай ловить вора.

— Слушаюсь, Мефодий Петрович.

Драгун, так и не посмотрев Каина, вышел из канцелярии, а с души Ивана, будто каменная глыба свалилась. Затем ему подумалось:

«Подьячий предумышленно драгуна выпроводил. Злой Редькин, выслушав бы доклад Захарьева, учинил ему разнос и едва ли бы стал подвергать разбору допросные листы подьячего, отклонив сие дело на неопределенный срок. Ай да Мефодий!».

— За неотложность золотые рублевики к кафтану с подходом, — шепнул Иван.

Крючкотворец и виду не подал, что слышал слова Ивана, но, завершив допрос, пошел с бумагами (как это требовало предписание) в кабинет к Редькину. Вновь настали для Каина напряженные минуты. Как еще все обернется?

Подьячий вернулся с добродушным лицом.

— Осталась совершенная малость, господин Осипов. Мне приказано идти на ярмарку и сыскать там московских купцов, кои удостоверили бы вашу личность.