Кадис - [37]

– Да, да… и этот человек – вы.

– Но почему я вдруг должен умереть, друг мой?

– Потому что я так хочу, лорд Грей, немедля выбирайте место и оружие.

– Оружие? Ну что ж, стакан хереса.

Вне себя я вскочил и, полный решимости, занес стул над головой лорда Грея; но лорд Грей продолжал сидеть, невозмутимый, равнодушный к моей ярости, такой спокойный и улыбающийся, что мой пыл внезапно угас, и я не смог обрушить удар на ненавистного врага.

– Успокойтесь. Мы будем драться, но только позже, – сказал он и весело расхохотался. – А сейчас я открою причину этой дикой вспышки гнева и жажды убить меня. Горе мне!

– Говорите.

– Всему виною юбка. Предполагаемое соперничество, сеньор дон Габриэль.

– Выкладывайте все разом! – воскликнул я, снова чувствуя прилив безудержной отваги.

– Вы ревнуете и чувствуете себя оскорбленным, воображая, будто я отбил у вас вашу даму.

Я молчал.

– Ничего подобного, друг мой. Продолжайте спокойно наслаждаться радостями любви. Помнится, вы говорили Поэнко, что охотитесь за Марией де лас Ньевес – право, ей больше пристало бы называться Марией де лос Фуэгос[88]. Вам кто-то шепнул, будто я… как тут сказал Поэнко: «…и прочее и прочее». Друг мой, сперва Мария мне и в самом деле нравилась, но как только я замечаю, что девушка приглянулась другому, я тотчас отказываюсь от нее. Уж таков мой обычай, я называю его благородством души. И знайте, что это не первый случай в моей жизни. В знак примирения разопьем еще одну бутылку.

Я был ошеломлен, недавняя моя ярость сменилась внезапным ослаблением умственных способностей, не найдя слов, я так ничего и не ответил лорду Грею.

– Но, друг мой, – продолжал англичанин, на которого вино не произвело такого сильного действия, как на меня, – мы ведь с вами узнали, что за Марией де лас Ньевес ухаживает – ухаживает! – чудесное слово, ни на одном языке оно не звучит так прекрасно, как на испанском… Так вот, за ней ухаживает паренек из Хереса, и мне сдается, он оказался более удачливым, чем мы с вами. Вы, несомненно, хотели убить именно его.

– Да, его, его! – подхватил я, чувствуя, что на чердаке у меня немного проясняется.

– Рассчитывайте на мою помощь. Куррито Баэс – ведь так зовут паренька из Хереса – самовлюбленный глупец и задира, который со всеми ищет драки. Что ж, я не прочь с ним подраться. Мы его вызовем.

– Мы его вызовем, да, сеньор, мы его вызовем!

– И убьем его на глазах у этого табора, чтобы все видели, как глупец гибнет от руки кабальеро… Но я не знал, что вы влюблены. С каких же пор?

– Это началось давно, очень давно, – ответил я со странным ощущением, будто комната плывет перед моими глазами. – Мы были детьми, сиротками, брошенными на произвол судьбы. Несчастье сблизило нас, и – мы сами не заметили, как это случилось, – пришла любовь. Мы вместе испытали неисчислимые беды; надеясь на Бога, веря в силу нашей любви, мы преодолели все опасности и невзгоды. Я привык думать, что она нерасторжимыми узами связана со мной; долгое время мое сердце, исполненное безграничной веры, не знало ни роковых сомнений, ни мук ревности, ни любовных терзаний.

– Поразительно! Такие переживания – из-за кого, из-за Марии де лас Ньевес!..

– Но вот пришел конец всему, друг мой. Мир рухнул. Разве вы не видите, как его осколки падают на мою голову? Она изнемогает под их ударами. Мой несчастный мозг разлетается мельчайшими крупинками, обдавая стены там… тут… и вон там. Вы видите?

– Да, вижу, – ответил лорд Грей, заканчивая бутылку.

– Я погребен под развалинами. Солнце погасло… Разве вы не замечаете? Не видите, какой непроглядный мрак нас окружает? Все потемнело – небо, земля, луна и солнце рассыпались, как пепел сгоревшей сигары… Мы расстались, огромные пространства разделили нас, дни шли за днями, дни за днями; тщетно тянулся я к ней, стремясь до нее дотронуться, но мои руки встречали лишь пустоту. Она поднялась ввысь, я остался там, где был. Я искал ее взглядом и не находил. Она скрылась. Где? Вы скажете… в моей памяти. Я запускал руки в свой череп и шарил там, но не мог поймать ее. Она была пузырьком воздуха, крохотной частицей, неуловимым атомом, который терзал меня наяву и во сне. Я хотел забыть ее и не мог. По ночам я сжимал на груди руки и говорил: «Вот она здесь, и никто ее не отнимет у меня…» Когда мне сказали, что она меня забыла, я не поверил… Я выбежал на улицу, мир хохотал надо мной. Ужасная ночь! Я плюнул в небо, и небо потемнело… Я рассек рукой грудь, вынул сердце и, выжав его, как апельсин, бросил псам.

– Какая идеальная, какая безграничная любовь! – воскликнул лорд Грей. – И все ради Марии де лас Ньевес… Выпейте еще стакан вина.

– Я узнал, что она полюбила другого, – продолжал я, чувствуя, что в моем мозгу, пламенея, колеблются тысячи голубых языков огненного алкоголя. – Полюбила другого! Однажды ночью я увидел ее. Она шла под руку со своим новым возлюбленным. Они прошли мимо, даже не взглянув на меня. Я схватил шпагу, рассек воздух, и из пустоты хлынул поток крови. Тогда неверная бросилась ко мне, моля о прощении. Рукав ее платья задел мое лицо и обжег его. Вы видите следы ожога, видите?

– Да, вижу, вижу. И все ради Марии де лас Ньевес!.. Вот это здорово. Но попробуем, каково на вкус это вино.