Кадамбари - [33]
Парк был славен своими конюшнями, в которых, с яркими попонами на спинах, со звонкими колокольчиками на шеях, стояли царские любимцы — кони, а рядом на кучах заготовленного сена сидели конюхи. Потряхивая расцвеченными красной мареной гривами, которые походили на гривы львов, запятнанные кровью убитых слонов, кони прислушивались к звукам хвалебных гимнов, распеваемых повсюду, и пережевывали в пасти зерна риса, сваренные в меде.
Во Дворце правосудия, расположенном в парке, восседали благородные мужи, ведающие судом, которые были одеты в дорогие одежды и словно бы воплощали в себе саму справедливость. И здесь же готовили тысячи царских указов судейские писцы, которые знали названия всех какие ни есть деревень и городов на земле, следили за порядком на ней, будто за общим домом, и заносили в книги все события в мире, словно бы по повелению царя правосудия Ямы.
Дворцовый парк был полон слуг — выходцев из земель Андхра, Дравида и Синхала, которые то там, то здесь собирались в кружки, ожидая выхода из дворца своих царственных хозяев. Опираясь на щиты, изукрашенные звездами и лунами, они походили на ночное небо; от сияния их острых стальных мечей пылал вокруг нестерпимый жар; у каждого в одном ухе висела серьга из слоновой кости, густые волосы они заплетали в тугие косицы, могучие ноги и руки натирали белой сандаловой мазью, а за поясом носили короткие ножи.
В Приемном зале главного дворца, каждый на своем месте, восседало несколько тысяч помазанных Тарапидой на царство вассальных государей. Они метали кости, играли в шахматы, перебирали струны лютен, писали красками на холсте портреты великого царя, рассуждали о поэзии, шутили, решали головоломки, разгадывали загадки, обдумывали мудрые реченья в стихах, написанные государем, сами слагали стихотворные строки, разбирали достоинства и недостатки известных поэтов, составляли узоры из листьев, болтали с куртизанками, слушали придворных певцов. Высокие короны на их головах были обвязаны белыми тюрбанами, и они походили на гряду гор Кула, с вершин которых ниспадают горные реки, освещенные лучами восходящего солнца. К приходу царя в Приемном зале расстилали пестрые ковры и расставляли золотые кресла, так что он казался изукрашенным множеством ярких радуг. По всему дворцу, входя и выходя из него, сновали куртизанки с золотыми рукоятками опахал на плечах, каждому их шагу сопутствовал перезвон ножных и ручных браслетов, а лица их отражались на драгоценном полу, как если бы он цвел множеством лотосов.
В одном из уголков парка на золотых привязях лежали собаки; повсюду бродили ручные олени, разнося с собою острый, пряный запах; на каждом шагу встречались горбуны, карлики, евнухи, глухие и другие убогие люди; выставлены были для обозрения пара киннаров и несколько дикарей; жили здесь боевые петухи, и бараны, и обезьяны, и перепелы, и воробьи, а также певчие куропатки, гуси, голуби, кукушки, говорящие попугаи и скворцы. Внутри больших клеток, словно пленные горные духи в пещере, рычали грозные львы, не в силах стерпеть запах мускуса, который источали могучие слоны. Весь парк искрился мерцанием глаз везде шныряющих ланей, у которых так беспокойно бегали зрачки, как будто они страшились пылающего, точно пожар, золотого блеска дворцовых строений. Стайки павлинов, расхаживающих по настилу из изумруда, можно было отличить от самого настила только по их протяжным крикам. А в прохладной тени сандаловых деревьев спали ручные цапли.
В глубине парка находился гарем, над которым надзирали старцы, носящие на голове тюрбаны, одетые в белое шелковое платье, опирающиеся на золотые и серебряные посохи. У них были густые седые волосы, сосредоточенный вид, а поведение отличалось такой сдержанностью, как если бы они олицетворяли собой достоинство, благородство, воспитанность и добросердечие. Даже в своем преклонном возрасте они сохраняли решительность и энергию, словно состарившиеся львы. Внутри гарема девушки играли в шары и куклы и раскачивались на качелях, к которым были привязаны беспрерывно звенящие колокольчики; попугаи подхватывали клювами соскользнувшие с женских рук жемчужные ожерелья, принимая их за лоскуты сброшенной змеиной кожи; по полу разгуливали стайки голубей, слетевших с дворцовых крыш, так что комнаты гарема казались усыпанными зеленоватыми лотосами; на помосте служанки разыгрывали пьесу, рассказывающую о подвигах царя Тарапиды; рядом резвились обезьяны, которые, убежав из обезьянника, пообрывали плоды на гранатовых деревьях в парке, поломали ветки на деревьях манго, а теперь рвали когтями украшения, отобранные ими у перепуганных карликов, горбунов и иных калек и убогих; и здесь же попугаи и скворцы повторяли подслушанную ими ночью болтовню любовников и этим приводили их в смущение. А двор гарема белел от множества гусей, издававших сладкие крики, и крики эти сливались со звоном браслетов, скользивших по ногам женщин гарема, когда они поднимались вверх по дворцовой лестнице.
