К востоку от Берингова пролива - [53]

Послышалось даже несколько английских фраз, сказанных с эвенским акцентом (гости все равно дали такому произношению высокую оценку).

И снова вопросы…

— Не скучаете без родителей?

(Матери и отцы большинства этих ребят находятся сейчас на работе — в стаде.)

— Нет, у нас весело, интересно.

— Балуетесь? — Здесь ребята оказываются излишне скромными и молчат, но одна из воспитательниц застенчиво говорит: — Бывает.

— Учат ли в школе оленеводству, охоте? Преподается ли труд?

Ответы даются положительные и подробные.

— А кто собирает почтовые марки? — спрашивает Хэнзли. Тянутся вверх руки, и юные филателисты становятся обладателями американских марок. Расставаясь, Вилли вырывает из блокнота листок с адресом школы в Коцебу.

— Напишите письмо, расскажите о себе, о своей жизни. Наши ребята будут рады его получить и в свою очередь напишут вам.

Двадцать четвертого ноября мы уезжали из Тополиного. Наши гости садились завтракать в каком-то особенно приподнятом настроении. Оказалось, что подошел День благодарения — национальный праздник США. Те из американцев, кому это доступно, 24 ноября обычно едят жареную индейку. А на Аляске в эскимосских деревнях до последнего времени было принято устраивать в этот день складчину, идти в церковь со снедью, кто чем богат, и там пировать.

Откуда пошел этот праздник, мне охотно рассказал Вилли. Двадцать четвертого ноября 1620 года на берегу Плимутской бухты (теперь это штат Массачусетс) высадились отцы пилигримы, первые переселенцы из Англии. Поначалу они сильно бедствовали в Новом Свете, но постепенно освоились, собрали хороший урожай и годовщину своей высадки отметили торжественно, в том числе жареной индейкой за обедом.

Индейки на Верхоянском хребте найти не удалось, но за ужином, когда мы поздравляли гостей, на столе стояли жареные цыплята.

Долгая дорога — целый день езды в автобусе — Хорошая возможность о чем-то спросить, высказаться. Сообща мы пытаемся помочь Дэнни, который, видимо, устал, а может быть, и простыл в предыдущие дни и сейчас занемог. Он безропотно глотает таблетки, оказавшиеся под руками, а потом говорит мне:

— Раньше мы лечились не как белые люди. Жир, свежий и пожелтевший, листья, кора и корешки растений — вот были наши лекарства. И были хорошие лекари, которые помогали нам, быть может, не хуже современных докторов и таблеток. Помню, например, в детстве у меня болели угон и наш деревенский лекарь клал в них кусочки нерпичьего жира. Помогало! Нашего соседа, который, как теперь говорят, «помешался», лекарь вылечил очень просто — несколько дней гладил больного по голове крылом гагары. При простуде полезно пить теплый тюлений жир или кровь. Жаль, что мои дети уже не верят в эти средства. А ведь пока мы лечились тюленьим жиром, мы не знали ни цинги, ни туберкулеза!

Из совхоза мы вернулись в Якутск. Город окутывала густая морозная мгла. Машины ползли по улицам медленно, тускло поблескивая фарами. Деревья и кусты покрылись пышным инеем, словно надели белые шубы, а у человека, вышедшего из дома, сразу спирало дыхание, мороз выжимал из глаз слезы. Именно такая погода стояла в тот день, когда нам предстояло идти в Театр, на балет.

— Балет? — переспросил меня утром Хэнзли. В его вопросе слышались и удивление и усмешка. — А как балерины? Будут танцевать в парках и камиках?

Но балет был настоящий — много света, музыка, Порхающие по сцене балерины. Вокруг нас сидели празднично настроенные зрители, в большинстве якуты, мелькали женщины в нарядных национальных платьях и старинных серебряных украшениях. А в целом это было каким-то не по-зимнему живым И ярким зрелищем. Оно поразило и покорило гостей, особенно Дугласа и Дэнни, которые, как оказалось, на балете и вообще в театре были впервые в жизни.

— Я никак не ожидал всего этого, — сказал мне на обратном пути Вилли.

Гости не ожидали и того, что среди здешних ученых (а мы побывали в институтах биологии, мерзлотоведения, сельского хозяйства) столько якутов, эвенов, эвенков, Самим жителям Якутска это кажется естественным. Профессор Льюик подробно рассказывает Коллегам об Институте арктической биологии Аляскинского университета, где он работает.

— А много ли там ученых-эскимосов? — задают ему вопрос.

— Зеро (ноль), — отвечает Льюик.

Наша поездка в Сибирь заканчивалась. «Ходоки» побывали в опытных хозяйствах, где разводят знаменитых якутских лошадей и яков — недавних вселенцев в Якутию. Гостей принимали в Министерстве сельского хозяйства и в Совете Министров республики. Между делом они ходили в музеи, на выставки, обзавелись, конечно, сувенирами по своему вкусу (многодетного Дэнни, например, больше интересовали детские шарфики и варежки).

И вот подошел час расставания.

Насколько они стали ближе, понятнее, современные аляскинские эскимосы: энергичный мистер Хэнзли, деликатные Дэнни и Дуглас… Как сблизила нас поездка с учеными — профессором Льюиком, доктором Камероном! Сколько у них теперь знакомых и друзей среди сибиряков — оленеводов и коневодов, ученых! И сколько впечатлений о гостях у самих хозяев!

ЗА ОВЦЕБЫКАМИ В АЛЯСКИНСКУЮ ГЛУБИНКУ

В стороне от торных дорог

Остров Нунивак довольно велик, длиной больше ста километров, расположен близко от материка и находится в очень приметном мес- те, между устьями Юкона и Кускоквима. И тем не менее даже здесь, на Аляске, он известен далеко не каждому.