К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии - [15]

Эта коммерческая конкуренция превратилась в политическую борьбу, и Мухитдин Мансурову пришлось бежать, ибо он опасался мести своего конкурента-реакционера.

Таким образом, к каганским беглецам - младобухарцам присоединился еще Мухитднн Мансуров с тремя сыновьями.

Наш призыв к русским революционерам, к русским революционным рабочим в Ташкенте не остался без ответа.

Из Самарканда прибыла комиссия по распоряжению Ташкентского краевого Совета рабочих и солдатских депутатов с эсером Черновым и еще одним солдатом, прекрасным оратором, кажется с.-д., фамилию которого, к сожалению, не помню.

В Новой Бухаре, при большом стечении рабочих и солдат, открылось заседание Совета рабочих и солдатских депутатов совместно с представителями младобухарцев и джадидов. На этом собрании из младобухарцев выступил я, а из сочувствующих нашему делу не членов младобухарской партии - Беки Бердиев и Ариф Каримов *[46].

На этом же собрании было обнародовано перехваченное младобухарцами письмо первого секретаря русского резидента Шульги к Кази Каляну.

Шульга в этом письме предупреждал эмирское правительство, что движение младобухарцев распространяется, охватывая все более и более широкие круги населения; Шульга советовал эмиру беспощадно расправиться с младобухарцами, обещая энергично содействовать Кази Каляну, верным помощником которого будет он, Шульга.

Письмо вызвало огромный скандал; революционные рабочие и солдаты вместе с младобухарцами громко требовали ареста Шульги. В русском резидентстве увидели они тайных изменников и предателей революции. /110/

Буржуазия в лице кадетов: Гальперина и Рабиновича защищала Шульгу.

Наконец, первая победа была одержана: Шульге объявили домашний арест.

Эмирское правительство, видя, что нашлась управа и на русских черносотенцев, почувствовало силу русских революционных организаций, поняло, каких могучих союзников приобрели младобухарцы в лице рабочих масс, и, поняв это, повело политику уступок.

Немедленно были освобождены Ата Ходжаев, Юсуп Заде и многие другие и в сопровождении русской делегации и бухарских чиновников отправлены до станция Старая Бухара, где их встретили товарищи и много народа. Вместе с Ата Ходжаевым и Юсуп Заде также выдали избитых Айни, Мирбаба и Мирза Насрулла. Последний был очень тяжело болен - у него начался гнойный процесс легких. У избитого Айни также были задеты легкие. Всех освобожденных из-под ареста доставили в Новую Бухару, а больных поместили в больницу.

На следующий день Мирза Насрулла умер. Перед смертью он сделал политическое завещание.

Он писал, что любит народ, умирая, надеется, что народ освободится от гнета и рабства. Страшная смерть от руки палача не страшна ему, наоборот, он рад ей, ибо уверен, что своею смертью он помогает освобождению и приближает его час.

Похороны Мирза Насрулла были грандиозными. Несмотря на все угрозы и запрещения, прибыла масса народа. В похоронах приняли участие все революционные организации, младобухарцы, русские рабочие и воинские части, все, что было живого в Новой и Старой Бухаре.

Когда все дела, связанные с похоронами и освобождением арестованных товарищей, были кончены, группа правых джадидской организации созвала общее собрание с целью реорганизации партийных верхов. Создавшаяся обстановка весьма содействовала этому.

Дело в том, что наше бегство из Бухары, разгром нашей организации, выступления эмира очень многие расценивали как начало конца деятельности джадидов и младобухарцев. /111/

Многие эсеры и эсдеки (Новгородский и пр.) считали манифестацию преждевременной, ошибочной, указывали на то, что манифестация при специфических бухарских условиях является провокацией и усиливает реакцию.

Они считали невозможным какое бы то ни было вмешательство в борьбу младобухарцев русских рабочих и солдат, которые с большой охотой и энтузиазмом помогали нам.

Наступала вторично полоса реакции, вчерашние друзья сделались врагами.

Многие умники, рассуждая о специфических особенностях Бухары, не понимали такой простой вещи, что нам не оставалось ничего другого, кроме активных действий; они не сознавали, что пассивность в этот момент окончательно убила бы все наше движение на очень долгое время и вдесятеро увеличила бы жертвы.

Вот именно это обстоятельство привело недовольных к мысли о реорганизации руководства организации.

Инициаторами этой реорганизации были: Бурханов, Фазмитдин Максум и Мухитдин Рафаат. Воспользовавшись печальными событиями, последовавшими за манифестацией, они - наши "старые джадиды" - повели решительное наступление против левого крыла организации, обвиняя нас во всех случившихся бедах. На собрание пригласили семейство Мухитдиновых. Сыновья пришли, но сам Мухитдин Мансуров и его сын Абдукадыр прийти отказались.

Собрание открылось вступительным словом Бурханова.

После краткого доклада о последних событиях он заявил, что перед организацией стоят большие задачи: надо вести переговоры с эмиром, правительством и резидентом России и поэтому надо создать авторитетный, способный выполнить эти задачи Центральный Комитет партии, тем более что видные члены старого Центрального Комитета, как Фитрат и Усман Ходжаев отсутствуют.