К истокам Нила - [37]

Крупный рогатый скот дает молоко, из которого местные жители делают сыр. Подобно масаям, признанным пастухам-скотоводам Восточной Африки, нилоты регулярно пускают кровь скоту и добавляют ее в кукурузную и пшенную кашу. Шкуры коров служат для покрытия хижин, ими обтягивают барабаны, из них делают канаты и мешки, в которых переносят и перевозят грузы или хранят продовольствие. Навоз применяется в качестве штукатурки, а в высушенном виде — как топливо, едкий дым от него спасает и людей и скот от многочисленных кровососущих насекомых.

Стада скота играют очень важную роль не только в экономике, но и в общественной жизни. Скот служит предметом обмена, используется вместо денег, и именно стадо скота отец жениха передает отцу невесты в день свадьбы. У нуэров подобный выкуп за невесту состоит из 20–30 голов крупного рогатого скота. Штраф также платится скотом. Он играет исключительную роль во множестве ритуальных обычаев — особенно бык-производитель. Нередко путем многовекового отбора удавалось вывести быков особой окраски или же с необычной формой рогов. Скот имеет жировой нарост, или горб, и мощные рога, причем динка придают им своеобразную форму (еще Верне сообщал, что «один рог загнут назад»), и это дало новую пищу древней легенде о существовании единорога. Еще Аристотель, Плиний и Элиан писали об этом воинственном животном, которое, как считали первые путешественники по верхнему течению Нила, им удалось вновь обнаружить. Правда, и наскальные изображения «единорога», как оказалось впоследствии, — лишь рисунки пряморогих антилоп в профиль. Верне, пытавшийся собрать сведения о единороге, который якобы есть у правителя бари Лаконо, замечает по этому поводу: «Если арабы, живущие в Судане, не оспаривают существование единорога во внутренних областях Африки, а при проявлении интереса к этому предмету даже настаивают на этом, то это объясняется больше вежливостью, стремлением пойти навстречу нашему желанию воочию убедиться в его существовании, нежели соответствием истине».

У большинства нилотских народов имелись социально-экономические различия еще до вторжения арабских завоевателей и работорговцев и последующего завоевания этой страны английскими колонизаторами. Главным образом они выражались в разных размерах стад у скотоводов, а также в формах жилья. Юнкер писал об этом в 1876 году: «Как ни просты сами по себе были хижины негров, но и здесь во внешнем виде сказывалось различие между зажиточными и бедными их обитателями. Хижины более богатых выделялись большими размерами, тщательностью отделки, поддерживающейся в порядке крышей и густо заплетенной изгородью. Как ни ограничены были потребности обитателей этой деревни, как пи мало было их состояние, но и здесь были бедные, которым в борьбе за существование приходилось тянуть более тяжелую лямку, чем их богатым собратьям. Мерещившегося утопистам равенства мнимых «детей природы», этого нереального идеала гуманистов-мечтателей, у негров не оказалось»[84].

Торговцы, охотники за рабами и английские колониальные власти внесли новые мерила ценностей в эту страну — прежде всего представление о деньгах. В колониальный период возникли новые формы общественного разделения на богатых и бедных, которые покоились уже отнюдь не только на различии в количестве скота. Такое положение вещей стало тяжким наследием прошлого, сильно осложнившим включение нилотов в хозяйство и общественную жизнь Республики Судан, когда она получила независимость. Серьезные различия в культурном и общественном развитии между севером страны и областями нилотских народов на юге на таком историческом фоне не раз приводили к возникновению на юге страны сепаратистских движений. В последние годы, однако, начался процесс развития в области экономики и социальных преобразований, и прогресс здесь в немалой степени будет зависеть от того, насколько прогрессивные силы в Демократической Республике Судан будут в состоянии определять направление развития у себя в стране.

В нескольких милях к югу от Малакаля, вверх по течению Нила, там, где начинаются огромные болота, на западном берегу реки обитают шиллуки, а на восточном — динка и нуэры. У Нила направление течения здесь, на всем долгом пути к морю, неожиданно к меняется.

Река внезапно поворачивает и течет теперь на протяжении 140 километров с запада на восток, тогда как до тех пор господствующим было направление с юга на север. Меняется и ее название: до самого озера Альберт она называется Бахр-эль-Джебель, или Горный Нил — а не Белый Нил. Кроме того, здесь в 9°30′ с. ш. находится и геологическая граница, которая заметна и по флоре. Правда, особое значение здесь имеет и впадающая в Нил река Собат, многочисленные притоки которой стекают с плоскогорья в Южной Эфиопии, расположенного на высоте 2500 метров, и придают Нилу новые силы, растерянные им в болотах Сэдда. Подобно Голубому Нилу, Бахр-эль-Асфар (Желтая река), как называется Собат по-арабски, — настоящая горная река, и она разливается после первых тропических дождей летом. Впрочем, Собат удостоен той же чести, какая выпала на долю других притоков Нила: он был возведен в ранг одного из истоков великой реки. Русеггер высказал такое мнение еще в 1837 году, а сформулировал его как нельзя лучше францисканский монах Леон Аваншер в письме Хёйглину: «Собат и есть истинный Белый Нил Птолемея, истоком его является озеро или болото, которое видно с гор от Гобо».