Израильтянка - [22]

Но Юлия, всегда страдавшая от рутины, желала сейчас вернуться к ней как можно скорее, хотя пока об этом можно было только мечтать. Жизнь изменилась радикально и мгновенно, когда произошло то, чего она не помнит, о чем знает из рассказа следователя, в свою очередь узнавшего от третьего лица, единственного пока что свидетеля — мужа погибшей, с которым Юлия ни за что на свете не захотела бы повстречаться. Теперь доподлинно известен лишь результат: женщина погибла, а Юлия потеряла память и вскоре предстанет перед жестоким судом. Слезы навернулись ей на глаза, и видимый мир расплылся, теряя форму, мешая цвета.

Она-то, глупая, была уверена, что с ней этого не случится, хотя должна была, садясь в машину, думать только об одном: как выжить самой и не погубить других в смертельной игре под названием дорожное движение и благодарить судьбу всякий раз, выходя из машины целой и невредимой, за то, что не врезался в нее пьяный водитель, не прыгнул под ее машину пешеход и не произошло другое маловероятное событие, управляет которыми Случай, Бог или Сатана.

Она не была верующей — мало верующих среди врачей — но была крещеной. Бабушка отнесла ее, маленькую, к попу и окрестила, и Юлия, не веря, носила для красоты цепочку с крестиком. Приехав в Израиль, она носить его перестала. Может, за это Бог наказал ее? Или за другое? За что наказывает Бог, если, конечно, он существует? Наверное, за потерю веры. А что значит вера? Вряд ли Бога интересует, молится ли человек в церкви, носит ли особую одежду, подстригает ли волосы. Вряд ли для него имеют значение внешние признаки религии, ибо к какой бы из них человек ни относился, иудейской, христианской или мусульманской, единый Бог стоит за всеми тремя. Вероятно, Бог судил бы людей за поступки, хорошие или плохие, а точнее за намерения. Ведь неисповедимы пути Господни, и никому не известно заранее, к чему приведет иной поступок.

Так в чем согрешила она перед Богом? Ну, не молилась, не ходила в церковь, носила короткую юбку — но не в этом же дело. Не делала ничего плохого, но и хорошего тоже, если не считать того, что, работая врачом, приходилось лечить от болезней и иногда спасать от смерти, но без самопожертвования, а исключительно по работе. А вне больницы жила она тихо, как мышка в своей щели, не привлекая к себе лишнего внимания, никого не обижая ни действием, ни словом, но и не помогая в той же мере. Может, Бог наказал ее за пассивность? Но грех ли это? Да и чем виновата погибшая женщина?

Юлина логика отказывалась понять происходящее, и она заплакала от бессилия. Слезы текли все сильнее и сильнее, и, наконец, она дала им волю, рыдая в голос, свернувшись калачиком и закрыв лицо руками, в виде человеческого зародыша, желающего вернуться в утробу матери.

ГЛАВА 18

Следователь Роберт Волинский шел на работу пешком, пытливо вглядываясь в проходящих мимо мужчин, но не чувствуя к ним сексуального влечения. Он смотрел и на проезжающие машины и замечал то, на что раньше не обращал внимания. Вот стоит в пробке тендер, а в нем водитель — молодой парень лет двадцати восьми и на соседнем сиденье собака-спаниель с кудрявыми длинными висячими ушами. Парень смотрел на собаку влюбленными глазами и, воспользовавшись вынужденной остановкой, протянул руку и погладил ее по затылку и спине, потрепал по уху, а собака — спутница его долгих поездок — зажмурилась от удовольствия и прильнула к нему на колени. Роберт с интересом наблюдал за этой вполне любовной сценой, но парень поднял на него глаза, и Роберт отвернулся, смутившись, как будто был пойман за подсматриванием.

Через минуту он обратил внимание на автомобиль, в котором ехали двое немолодых мужчин. Они сидели молча, не глядя друг на друга, лишь изредка перебрасываясь отдельными фразами. Автомобиль затормозил у обочины и высадил одного из мужчин. Их рукопожатие было долгим и сопровождалось многозначительными взглядами и короткими фразами: «Когда?» — «В шесть!» Мужчина выпрямился и взглянул на Роберта, и тот поспешно отвел взгляд.

Юлия Наталевич ехала на допрос на автобусе, с высоты следя за проезжающими машинами и перебегающими дорогу пешеходами. Автобус вырулил на центральную улицу и попал в пробку, и теперь Юлия и Роберт медленно двигались параллельным курсом, не замечая друг друга.

Юлия наблюдала, как ловко уворачиваются пешеходы от автомобилей. Вот один чуть не попал под колеса, в последнее мгновение удержавшись на краю тротуара. Что-то неуловимо знакомое почудилось Юлии в этой ситуации, неприятное ощущение дежа вю, но она не успела его проанализировать, увидев, как другая прохожая пересекала дорогу на красный свет, не замечая, что синяя машина несется прямо на нее. Столкновение казалось неминуемым, но раздался страшный визг тормозов, запах жженой резины… Ей удалось выпорхнуть из-под автомобиля, как бабочке из-под гусеницы трактора, и она даже не остановилась, чтобы убедиться, что цела и невредима, а побежала дальше и успела вскочить в переполненный автобус. У Юлии защемило сердце, и она поспешно отвернулась от окна.

Роберт наблюдал с тротуара за той же сценой, заранее приметив молодого человека в синем субару, непринужденно крутившего руль одной рукой, всем телом наклонившись к женщине, сидящей рядом. Их руки нежно переплелись, а глаза смотрели в глаза, не замечая, что перед ними человек перебегает дорогу. Женщина опомнилась первая и вскрикнула, мужчина резко нажал на тормоз, машина вздрогнула и, заглохнув, остановилась. Столкновение было предотвращено. Роберт чуть не стал свидетелем дорожно-транспортного происшествия. Но кто был виноват: женщина, перебегавшая дорогу на красный свет, или потерявший бдительность водитель?