Изменница поневоле - [5]

– Вы ее искали? – спросил он у Светлова, продолжающего тыкать пальцами себе в глаза.

– Да.

– Где искали?

– Везде! Обзвонил всех ее знакомых, друзей. Съездил даже! Ее никто не видел и не слышал неделю, – затараторил он, уронив руку на бедро и уставившись на Максима несчастными глазами.

Переживает. Тоже плюс.

– Родители?

– У нее нет родителей. Мы с ней воспитывались у родственников. Наши родители дружили и вместе угорели в бане, давно уже, – нехотя признался Светлов. – Но я и родственникам звонил. Она не появлялась там и не звонила им уже больше месяца.

Искал. Это тоже плюс.

– Понимаете, она и на работу не является! А это для нее… – Светлов развел руками, замотал головой. – Мы с ней так долго искали эту работу.

– Что, хорошая газета? – усомнился Назаров. Название ему ровным счетом ничего не говорило.

– Да так себе, – недовольно поморщился Светлов. – Но хоть что-то, понимаете, для таких, как мы. С чего-то надо начинать. Зарплата, конечно, не айс, еле сводили концы с концами. На жилье и питание скромно хватало, одежду давно не покупали.

«Сам-то какой нарядный», – неприязненно поморщился Назаров. А вслух произнес:

– Может, она сбежала к кому-то более удачливому, обеспеченному, устав от нищенского существования?

– Да вы что! – дернулся журналист Светлов всем телом, и крылья его аккуратного носа затрепетали. – Настя, она… Она не такая! Она порядочная. Правильная, умная!

– Да вы не расстраивайтесь так, товарищ, – сочувственно встрял Мишаня.

Ясно, узрел знакомые черты Карины в описании девицы. «Слюнтяй», – хмыкнул беззлобно Назаров.

– Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее. Нам нужно точное описание, лучше фотография.

– Повремените, коллега, – мягко осадил рассопливившегося Мишаню Назаров. – Скажите, гражданин Светлов, почему она ушла из дома неделю назад?

– В смысле?

Плечи журналиста будто одеревенели. Взгляд на мгновение застыл и вдруг поплыл. Ага, вот оно.

– Неделю назад, если не ошибаюсь, вся страна отмечала Первомай. Отдыхала. Вы же не работали, правда? Вряд ли редакция со скудным бюджетом способна оплачивать своим сотрудникам работу в выходные и праздничные дни. Вы не работали неделю назад?

– Нет.

Одеревеневшие плечи журналиста вдруг со странным хрустом поникли, будто превратились в картонные.

– Вот. Вы были дома, отдыхали. И вдруг она вас оставила. С какой такой стати? Вы что, поругались? Подрались? Вы ее обидели, ударили, а? Отвечайте! – рявкнул Назаров так, что Мишаня на стуле обеспокоенно заерзал. – Вы били ее?

– Нет, я бы никогда не посмел. Ей и так в детстве доставалось от родителей. Разве я мог? – заныл Светлов. – Но вы правы, мы поскандалили, Настя рассердилась и ушла. Я крикнул ей вслед: «Куда?»

– А она что ответила?

– Сказала, что не мое дело. И чтобы я ее не искал. Я и не искал в выходные. А когда она не вышла на работу, не взяла расчет и не написала никакого заявления, тут уж…

Назаров закатил глаза, зевнул.

Все старо, как мир.

И не надо выдумывать, господа, что мир наш катится в пропасть. Он веками туда катится, как свидетельствуют историки, только все что-то остается на своих местах.

Все в нем, в этом давно и безуспешно летящем в бездну мире, поделено на богатых и бедных. Богатые презирают бедных. Бедные платят им ненавистью. Иногда убивают. И квалифицирует такие преступления Назаров как убийства, совершенные на почве неприязни либо из корыстных побуждений.

Бедные и богатые имеют обыкновение влюбляться и по этой причине тоже время от времени убивают. Такие преступления Назаров квалифицирует как убийства, совершенные из ревности. Можно, конечно, и неразделенную любовь сюда приплести, но это в сухом остатке приведет к той же формулировке: ревность.

Секс и деньги. Деньги и секс.

Все зло в мире вот уже какое столетие крутится вокруг этого.

– Сколько ее не было до вашего выхода на работу? Только точно.

– Три дня, – промямлил Светлов и принялся раскачиваться на стуле взад-вперед. – Я места себе не нахожу. Обзвонил все больницы, все морги, все отделения полиции. Никого похожего!

Что переживает – это, конечно, плюс. Но что поскандалил с ней, а это наверняка слышали соседи и могут подтвердить, – огромный минус.

По статистике девяносто процентов убийц в подобных случаях – близкие люди. Три дня не шевелился, не искал. Тело прятал? Следы заметал? Запросто. Потом накатило раскаяние, страх изжевал душу, коллеги вопросы стали задавать. Вот и явился в полицию, решив, что таким образом снимет с себя подозрение.

– О чем вы спорили, гражданин Светлов?

– Бытовые проблемы, – вздохнул тот протяжно. – Началось все с мелочи какой-то. Кажется, я не вымыл чашку.

Врет. Врет и не моргает. Придумывает на ходу. Не ждал таких вопросов.

– А дальше?

– Потом пошло-поехало. Взаимные упреки. Обиды старые вспомнились. Вы же знаете, как это бывает. – Он с надеждой посмотрел сначала на Назарова, потом на Мишу.

Назаров положил на стол руки ладонями вниз, посмотрел на безымянный палец правой руки. Там не было обручального кольца. Нет, он его не забыл в ванной на полочке, не снял умышленно. Такого кольца там никогда не было.

– Нет, не знаю, – ответил он, выждав паузу. – Я не женат. И с девушкой не вел совместное хозяйство. Поэтому не знаю и даже не догадываюсь, как можно серьезно поскандалить из-за невымытой чашки. Настолько серьезно, что девушка ушла от вас и неделю не дает о себе знать.