Излучина Ганга - [82]
— Коридорный просит ваши ключи, мистер Марути Рао, — обратился к нему администратор из-за своей конторки.
Гьян продолжал читать и услышал снова:
— Дайте, пожалуйста, коридорному ключи, мистер Марути Рао. Он должен убрать комнату.
Гьян огляделся вокруг, пытаясь определить, к кому обращается администратор. Все остальные смотрели на него — темные, удивленно улыбающиеся лица обитателей Южной Индии.
— Мистер Марути Рао, ваши ключи… — в третий раз сказал администратор.
— Да, да, конечно, — спохватился Гьян. Он достал из кармана ключи и подошел к конторке.
— Благодарю вас, — произнес администратор с подчеркнутой вежливостью, — благодарю вас, мистер Марути Рао.
Ему не спалось в ту ночь. Этот эпизод точно определил главную трудность. Он был человеком без имени. Мадрас, город, чуждый жителям Северной Индии, был не самым подходящим местом для вступления в новую жизнь. Его акцент и внешность привлекали внимание. Деньги таяли с каждым днем. Он принялся за поиски работы. В Мадрасе в то время было много вакансий, особенно на новых артиллерийских заводах. Но хозяева не брали никого, даже носильщика, без удостоверения из полиции о благонадежности.
К утру он выработал план действий. План был не очень хорош, и осуществление его зависело от разных обстоятельств. И все же шансы на успех были. Он попытается найти работу, предпочтительно в одном из больших городов. Если это не получится до того, как кончатся деньги, он отдастся в руки властям.
Все сразу стало просто! Гьян почувствовал облегчение и свободу. Теперь он мог бы заснуть, но уже наступало утро. Внизу на улицах перекликались трамвайные звонки.
Гьян запер свой чемоданчик и спустился к портье, чтобы расплатиться за номер. Портье обратился к нему с тщательно отработанной небрежностью:
— Надеюсь, вы оставите нам свой новый адрес, мистер Рао. Если будут письма…
— Писем не будет, — прервал Гьян. Он отправился на Центральный вокзал и купил билет третьего класса до Дарьябада. После этого у него осталась ровно сто шестьдесят одна рупия.
Он и носа не показал бы в Коншет, если бы это не было по пути из Мадраса в Дарьябад. И все же, когда поезд затормозил на разъезде в Пачваде, неожиданный страх приковал Гьяна к скамейке. Проводник уже дал свисток, поезд тронулся, и только тогда Гьян спрыгнул на землю.
Он смотрел вслед уползающим вагонам и с тоской думал, что лучше бы ему остаться в поезде. Свой план он собирался осуществить в Дарьябаде, вовсе не предусматривая остановку в Коншете. Зачем понадобилось ему спрыгивать с поезда, если он не хотел заезжать в свою деревню? Только ли потому, что он втайне побаивался встречи с Дарьябадом и не прочь был отложить свой приезд туда?
Он вспомнил, что в последний раз вышел на этой станции ровно три года тому назад. О чем он думал тогда? О том, что недурно бы бросить курить на каникулах, о сестре Деби-даяла и тех людях на пикнике в Берчи-багхе, о предстоящем семестре в колледже — словом, о самых различных вещах, занимающих мысли паренька из колледжа. Все переменилось с тех пор. За три года он прожил целую жизнь.
Станционное здание было переполнено, как во всех странах во время войны. Человеку с маленьким чемоданчиком совсем нетрудно было продраться сквозь толпу, осаждавшую окошечко кассы, и ускользнуть отсюда. Кто мог догадаться, что перед ними беглый каторжник, убийца, скрывающийся от правосудия?
До вечера Гьян пережидал в зарослях на холме, позади станционного двора. Чемоданчик он спрятал под деревом, хорошенько приметил место и пустился в дорогу. Предстояло пройти десять миль.
Это были та же самая дорога и тот же самый лес. В прошлый раз они шли здесь вместе с Хари, радуясь своему успеху и обсуждая предстоящий обряд жертвоприношения. Они шли пешком, потому что Хари щадил копыта волов Раджи и Сарьи. Тех самых Раджи и Сарьи, которых продали в институт, где делают противооспенную сыворотку.
Большой дом подмигнул ему из вечерней тьмы. В окне на втором этаже горел свет. Интересно, кто там теперь живет? В темноте, при свете единственной лампы, дом выглядел заброшенным и пустым. Гьяну пришло на ум, что после смерти Вишнудатта он остался единственным мужчиной в обеих семьях. Значит ли это, что Большой дом принадлежит ему? Ему стало грустно, что дом заброшен, и он поспешил пройти мимо. Потом Гьян вышел на деревенскую улицу, и ему показалось, что он топчет ту самую пыль, по которой ходил когда-то. То и дело на него лаяли собаки, привязанные около крестьянских хижин. Нигде не было ни огонька. Наверно, так же вот возвращаются духи в те места, где жили они, когда были людьми. На повороте дороги по-прежнему росло большое дерево, листва которого мерцала в тусклом свете луны. Здесь когда-то Вишнудатт издевался над проходившим мимо Гьяном. Сейчас тут не было ни души, только ветер шевелил листья да издалека слышался собачий лай.
При лунном свете Малый дом выглядел таким же аккуратным и прочным, как во времена Хари. Тени скрывали его раны. Гьян легко вызвал в своем воображении образ Аджи, ожидающей у двери с подносом, на котором приготовлен поджаренный рис, чтобы умилостивить злых духов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.