Излучина Ганга - [78]

— Где они — Маллиган и вся компания? Сколько вам понадобится времени, чтобы сходить за ними?

— Примерно в двух милях отсюда, сэр, — ответил Гьян. — Полчаса туда, полчаса обратно. Час или немного больше в оба конца.

— Уйма времени! — сказал молодой голос. — Ну, отправляйтесь. И скорее назад, мы не можем торчать тут слишком долго. Кстати, сколько их там народу?

— Я не знаю, сэр. Мистер Маллиган сказал, что должны собраться шестнадцать человек, но, когда я уходил, было только восемь.

— Это бы еще ничего. Посоветуйте им поспешить и бросить там все барахло. А куда это вы запропастились? Первый сигнал мы дали час назад.

— Должно быть, я пропустил первый сигнал, — признался Гьян.

— Продрыхли, будь я проклят! — сказал молодой голос.

Гьян вскарабкался на холм, держа путь к лесному бунгало. Он оставил их вечером, когда к Маллигану и Большому Рамоши присоединились лишь шестеро. Хотел бы он знать, сколько их стало теперь. Он бежал всю дорогу, только изредка переходя на шаг, чтобы перевести дух.

Лесное бунгало выглядело неестественно белым в лунном свете, и около него стояла неестественная тишина. Подойдя к участку, он испытал чувство непонятного страха. Гьян остановился, хотя сам не понимал, что заставило его остановиться. Он протяжно свистнул.

Никто не ответил ему, хотя он видел человека, который стоял, пригнувшись, около одного из столбов веранды. Судя по его неподвижной позе, это был часовой с винтовкой. Гьян постарался подавить страх, ведь он должен торопиться.

— Они пришли! Приплыл катер! — закричал Гьян, отбросив всякую осторожность. — Просили поторопиться!

Гьян услышал только, как дрожит его голос, но никто в доме даже не шелохнулся. Он вытащил нож и двинулся к хижине, согнувшись, изготовившись к прыжку.

Надо было во что бы то ни стало победить охвативший его страх, унять дрожь. Он поднялся по ступенькам. Фигуру человека на веранде можно было теперь различить с полной отчетливостью. Это был Большой Рамоши. Еще не дотронувшись до него, Гьян понял, что Рамоши Гхасита мертв. Он наклонился к столбу только потому, что его привязали к нему за руки. Его закололи штыком, сколько ран ему нанесли, трудно было сказать. Во всяком случае, живот его был вспорот, вывалившиеся кишки блестели в лунном свете. «Должно быть, он долго промучился», — подумал Гьян, глядя на мертвеца. Потом он с ужасом обнаружил, что внутренности мертвого Рамоши облепили сотни белых муравьев, а за ними ползут новые и новые толпы, ожидающие своей очереди.

Гьян повернулся и вошел в дом. Он заглядывал во все комнаты и громко звал Маллигана. Но Маллигана и всех англичан след простыл. Должно быть, их взяли в плен, чтобы превратить в живые чучела для обучения солдат штыковому бою. Гьян сбежал с лестницы и, не оборачиваясь, бросился прочь. Но у края поляны он внезапно остановился, вспомнив о чем-то.

Мгновение он колебался. Затем возвратился к бунгало, по-прежнему сжимая в руке нож. Тело Рамоши застыло у столба, голова опрокинулась, шея прогнулась. Гьян, ловко орудуя ножом, нащупал кхобри. Он без труда нашел монеты и вытащил их одну за другой. Они были липкими и тускло мерцали при свете луны.

Гьян не стал считать соверены. Он оторвал кусок материи от рубахи Рамоши, завернул монеты, сделал мешочек и привязал его к поясу. Потом он вытер руки о рубаху мертвеца, но все равно они оставались липкими от крови. Он почувствовал, как что-то копошится у его ног, — светящаяся ценочка муравьев подбиралась к его правой лодыжке. Гьян отряхнул их с себя и покинул бунгало. На поляне он снова замешкался и бросил последний взгляд на Рамоши. Казалось, мертвец насмешливо глядит ему вслед. Потом отстегнул от пояса ракетницу и в ярости швырнул ее по направлению к бунгало.

— Какая-то дьявольская путаница! — произнес человек с хриплым голосом.

— Гибель времени прошло, — сказал другой.

— Чего мы теперь-то ждем? — спросил третий, помоложе. — Залезайте, дьявол вас дери, не торчать же тут всю ночь.

У Гьяна тряслись колени. Ему пришлось сжать кулаки, чтобы унять дрожь в руках. Двое толкали лодку до тех пор, пока она сползла с песка. Они подождали, когда третий прыгнет в нее, а потом уселись сами. Всплеск весел встревожил ночную тишину. Луна садилась за пальмы.

Через шесть суток, поздно вечером, эсминец вошел в Мадрасскую гавань. Вокруг него суетились катамараны и утлые рыбацкие лодочки. На эсминце прибыло около двухсот эвакуированных — мужчины, женщины, дети из Сингапура, Рангуна, Пенанга. Никто не задал Гьяну ни единого вопроса. Когда они подошли к причалу, он спрыгнул на берег одним из первых. Никто не обратил на него внимания, никто не остановил его.

Как мечтал он об этом часе, как часто представлял себе его. Вернувшись в Индию за десять лет до того, как кончился срок, обозначенный в приговоре, Гьян предпочел бы, чтобы ему не задавали лишних вопросов. Тюрьмой он был сыт по горло. Но сейчас его вполне могли бы швырнуть в индийскую тюрьму и заставить отбыть наказание до конца. Британцы строги, но справедливы, у них не дрогнет рука засадить его снова. Тут уж некому будет прийти Гьяну на помощь и объяснить, что Маллиган-сахиб обещал сократить ему срок в благодарность за важные услуги… Интересно, что с Маллиганом…