Излучина Ганга - [77]

Гьян вдруг осознал, что он все время шел прямо на звуки музыки, словно кобра, завороженная мелодией, исполняемой на панджи[64]. Ему уже не хотелось спать, и он прибавил шагу, потом побежал, продираясь через кустарник, спотыкаясь и посылая неизвестно кому негромкие проклятия. Музыка теперь заглушала все другие звуки джунглей. Ему еще никогда не доводилось слышать, такую прозрачную и лишенную диссонансов мелодию. Гьян уже достиг гребня холма, но все еще продолжал бежать. Неожиданно деревья перед ним расступились. Он замер.

Ярдах в трехстах от него на мягком белом песке, который сейчас казался серо-зеленым, плясали абсолютно обнаженные мужчины, женщины, дети. Ударными инструментами служили барабаны — полые деревянные чурбаны, туго обтянутые кожей и перевязанные ремнями, которые издалека казались хвостами странных животных. А те звуки, которые он приписал тростниковым дудочкам, оказались голосами мужчин и женщин, сидевших рядом на земле и издававших какой-то странный вой, немного напоминавший игру на волынке.

В середине поляны горел костер, рядом с ним расположились музыканты с барабанами разных размеров и еще какие-то люди, хлопавшие в ладоши в такт музыке, испускавшие призывные крики обитателей джунглей и еще звуки, похожие на свист хлыста, которым погоняют быков, на голоса обезьян, на рев тигров, на вой шакалов, на шипение питонов.

Музыкантов окружали женщины, плясавшие рука об руку, а внешний большой круг образовали мужчины. Они подпрыгивали, застывали в диковинных позах, ворковали. Их, казалось бы, необузданные движения все же подчинялись музыкальному ритму.

Каждый раз, когда грохот барабанов достигал высшей точки, слышались резкие удары бичей. В то же мгновение музыка замолкала, танцоры внезапно застывали, не меняя позы, словно на фотографии, до тех пор, пока снова раздавался свист бичей, а за ним удары барабанов.

В этом было нечто жуткое, завораживающее и по-своему прекрасное. В небе появился тусклый полумесяц, желтый круг костра отбрасывал на танцующих слабый отблеск, вырывал из тьмы то одну, то другую фигуру.

Женщины джаора, которых Гьян, по рассказам, считал отвратительными лилипутками, теперь показались ему чуть ли не идеально сложенными, их бронзовые тела словно были натерты блестящим маслом. «Девственные красавицы, отданные вожделению пляшущих полудемонов-полулюдей», — подумал Гьян. Весь этот таинственный спектакль, сыгранный на песчаной площадке, с одной стороны окаймленной узким морским заливом, а с трех других — пальмовым лесом и высокими холмами, производил потрясающее впечатление. Казалось, время повернуло вспять и сквозь бесчисленные цивилизации вновь пришло к своему истоку: дикие люди, подчиняясь экстазу и физическому ощущению ритма, творят языческий обряд.

Взревели огромные барабаны, со свистом взлетели бичи, в позах каменных изваяний застыли танцоры. Ночь внезапно затихла. Гьян вздрогнул. Однажды он уже видел все это: застывшее изображение танцующих богов и богинь. И он вспомнил, где это было — в частном музее в Дарьябаде. И рядом с ним стояла тогда Сундари.

Это был скорее всего ритуальный танец выбора невест, оргия, во время которой лучшие девушки племени узнают своих суженых. Интересно, чем и когда это кончится. Теперь Гьян понял, почему некоторые европейцы готовы были рискнуть жизнью, лишь бы увидеть пляску джаора.

Мысль о европейцах отрезвила Гьяна. Его охватил ужас. Как долго он следил за их пляской? Что, если катер пришел и ушел навсегда?

Бичи взвились, барабаны взревели, и танцоры затряслись снова. Гьян как ужаленный бросился бежать к вершине холма, смутно вырисовывавшейся на фоне неба. Он с шумом топтал валежник, не думая о том, что в любую минуту может получить стрелу в спину.

Едва Гьян взбежал на гребень холма, как увидел долгожданный сигнал: зеленая вспышка, потом красная, потом снова зеленая. Он остановился. Осторожно достал ракетницу, засунул зеленый патрон в патронник и выстрелил, потом быстро перезарядил и выстрелил снова. После этого он спустился по склону.

Внизу Гьян сел на песок около сухого пня и стал ждать. Он тяжело дышал, но особой усталости не чувствовал. Теперь, в слабом лунном свете, поверхность воды выглядела совершенно незамутненной. Таинственных скал или лодок, мерещившихся ему прежде, больше не было видно. Очень скоро он услышал сначала прерывистый, а потом ритмичный звук весел, рассекавших воду. Гьян вглядывался в темноту, и ему показалось, что он различает какой-то иссиня-черный силуэт. Потом почти сразу он услышал, как уткнулась в песок лодка. Двое вышли на берег и втащили лодку. На корме мелькнула и третья фигура.

Гьян встал и кашлянул.

— Меня послал мистер Маллиган.

Несколько мгновений приплывшие молчали. Потом Гьян услышал хриплый голос:

— Подойдите поближе и остановитесь, когда я прикажу… Вот так. Как вас зовут?

— Гьян, сэр.

— Кто вы?

— Меня послал мистер Маллиган.

— У вас есть от него письмо или какое-нибудь подтверждение ваших слов?

— Да, сэр. Если вы позволите мне подойти…

— Ладно, Дикки. Пусть подойдет. — Это произнес уже другой голос, помоложе.

Гьян вручил письмо, данное ему Маллиганом, и третий, тот, что появился последним, прочитал его в луче электрического фонарика.