Излучина Ганга - [38]

Собака, подняв морду, смотрела на Сундари, словно обвиняла ее в чем-то. И все-таки она должна заглянуть в коробочку, хотя и совестно лезть в секреты брата. Как бы сама она рассердилась, если бы Деби прокрался в ее комнату и вытащил письма одного юноши из колледжа — те самые письма, которые она с оскорбленным видом распечатывала, но хранила и перечитывала!

Сундари вытащила коробочку из углубления. Надпись на этикетке — «Нобель» — ни о чем ей не говорила. Она открыла крышку и увидела стержни из белого металла, каждый не толще сигареты, длиною около двух дюймов, с одного конца не запаянные. Еще раз взглянув на этикетку, она заметила надпись мелким шрифтом под словом «Нобель»: «Детонаторы».

Только теперь Сундари начала догадываться. Руки ее дрожали, лицо пылало, она почувствовала внезапную слабость. Осторожно положив коробочку на пол, она отодвинула другие книги, стоявшие рядом с той, которую она сняла. Обнаружились два свертка. из желтой вощеной бумаги длиной дюймов в восемь и толщиной с руку. «Взрывчатая смесь, — гласила этикетка, — концентрация 90 %».

Пораженная, растерянная Сундари опустилась на жесткую кровать Деби. Она вспомнила, как отец возмущался кражей со склада детонаторов и взрывчатки. Так вот оно что! Все это утащил Деби и спрятал здесь. Сундари не забыла тревожных слов отца: «Я боюсь только одного — как бы взрывчатка не попала в руки террористов, тех, кто разрушает мосты и портит рельсы».

Значит, он связан с этими людьми? Деби, ее младший братишка с мягкими руками, с преданным, взволнованным взглядом? Неужели для этого выскальзывает он по ночам из своей комнаты?

Брат и сестра были всегда очень близки, и все же он не открыл ей свою тайну, не посоветовался с нею. В их детских играх верховодила Сундари. Он следил за ней взглядом — как поступить? Малышом он любил забираться к ней под одеяло, жалуясь, что в одиночестве его обступают странные ночные тени. Сундари вспомнила, как однажды Деби порезал палец, и ей пришлось перевязывать рану, а он чуть было не упал в обморок от одного вида крови. А какой рев он поднял, когда мистер Мюллер собирался утопить щенка! Или как испугался, чуть не прыгнув на муравейник, который неожиданно вырос на площадке для бадминтона!

А теперь, оказывается, он умеет обращаться с детонаторами и динамитом и взрывать мосты!

Внизу в гостиной часы пробили десять раз. Сундари положила детонаторы и взрывчатку на прежнее место и аккуратно расставила книги.

Потом она взяла платки и вышла из комнаты. Ей уже не хотелось, чтобы Деби догадался о ее посещении. Она даже забыла, о чем думала, отправляясь сюда. Впрочем, конечно же, о Гопале Чандидаре, молодом человеке, предназначавшемся ей в мужья. Но теперь ее мысли занимало совсем другое. Она должна выяснить, в какие дела замешан Деби. Сестра имеет на это право. Сколько раз приходилось ей брать на себя вину за его детские выходки! Быть может, она снова выручит его, укроет от беды?

На обратном пути к себе в комнату Сундари уже не напевала и не раздумывала о том, какое сари надеть к вечеру.

Только жемчужное ожерелье

Деван-бахадур Текчанд стоял у окна своей спальни и нервно поглядывал то на часы, то во двор, где долговязый бородатый шофер и безукоризненной белой униформе старательно протирал пыльной тряпкой капот «бьюика». Супруга Текчанда, одетая в белоснежное, отделанное золотым шитьем сари, уже украсившая себя жемчугом, довершала последние штрихи туалета.

— Другое орежелье я отдала Сундари, — сказала она.

Он что-то рассеянно пробурчал и снова взглянул на часы.

— Честное слово, ты меньше нервничал даже в тот день, когда впервые пришел ко мне, — заметила она.

Текчанд ласково посмотрел на жену.

— Этот визит, пожалуй, важнее. — И добавил, чтобы она не обиделась: — У нас с тобой было по-другому. Я уже давно знал, что женюсь на тебе. Задолго до первой встречи, как только увидел фотографию…

— Еще бы, ты раздумывал целую вечность, — вздохнула она.

В волосы она вплела гирлянду белых цветов. Палла ее сари была еще опущена, чоли[45] не застегнута. Шелк плотно облегал спину. В зеркале, стоявшем на туалетном столике, ему была видна ее грудь, слегка вздрагивающая под тонкой материей. «Словно плод, — подумал он, — нежный и спелый плод под легким прозрачным покровом». Жена его была по-прежнему привлекательна, она сохранила гладкую кожу, упругое, трепетное тело. «Сегодня она просто очаровательна, — подумал Текчанд. — Волнение, ожидание только красят ее».

— Жених придет к твоей дочери, а не к тебе, — произнес он вслух, — в противном случае я мог бы не волноваться!

В зеркале он заметил, как смутил ее комплимент.

Она ответила ему пристальным, спокойным взглядом из-под опущенных век, взглядом, который так много значил на тайном языке, установившемся между ними за долгие годы близости. «Кто бы догадался, что меня бросает в дрожь от одного только взгляда этой тридцатидевятилетней женщины?» — размышлял Текчанд.

— Впрочем, Сундари, пожалуй, похожа на тебя. Очень похожа.

— Но еще больше на тебя, поверь мне, — сказала она. — В меня пошел Деби.

При упоминании имени сына Текчанд нахмурился. Тень смутной озабоченности и беспокойства легла на его лицо. Он и сам не мог бы объяснить почему.