Излучина Ганга - [37]
Удачно ли сложится ее жизнь? Полюбит ли она когда-нибудь своего мужа?
Кому же довериться? Она почти сердилась на Деби-даяла. Вечно его нет дома! Все свободное время он проводит в своем нелепом гимнастическом зале, да и дома постоянно делает какие-то упражнения и разучивает перед зеркалом приемы дзю-до. Сколько раз Сундари видела, как брат сидит на балконе, читает книгу и одновременно ритмично ударяет ребром ладони по перилам.
С болью и нежностью следила Сундари за тем, как Деби старается стать сильным и ловким. Для нее и теперь он оставался нуждающимся в помощи малышом, с добрыми, как у маленького щенка, глазами, мягкими, нежными ручонками.
Теперь он перерос сестру, и руки его стали крепкими, как ветви тика, тело, прежде щуплое, — мускулистым, лицо, еще недавно круглое, с детски наивными глазами, приобрело отчетливые черты. Глаза смотрели дерзко, с каким-то воодушевлением. «Словно у испанской кинозвезды или у тореадора», — думала Сундари. Все его движения, раньше неуклюжие, стали грациозными. Даже походка напоминала бесшумные шаги подкрадывающейся пантеры.
Привыкнув всех сравнивать с Деби, Сундари с опаской поглядывала на принесенную матерью фотографию. Впрочем, она пришла к заключению, что жених тоже красив, только иной красотой — более грубой, земной и мужественной. Она вышила последний платок и откусила нитку. Шесть новеньких черных шелковых платков с изящно вышитой монограммой будут Деби приятным сюрпризом. Теперь Сундари оставалось только мечтать о юноше, который придет вечером повидаться с нею. Как скучно это звучит — «повидаться»! Тем более что женихи приходят «повидаться», когда решение уже окончательно принято.
Замужество? Что это такое? Всегда ли оно означает счастье, всегда ли с ним приходит любовь? Разве можно знать об этом заранее? Эта мысль неожиданно поразила ее.
Но индуистское воспитание Сундари давало себя знать. Девушка должна слепо верить родителям, только они знают, что хорошо, а что плохо для нее, только они могут найти ей подходящую партию.
Она была слишком взволнована, чтобы сидеть без дела. Однако помочь матери с приготовлениями — значило бы проявить явную заинтересованность. Сундари взяла платки, встала и хотела уже выйти из комнаты, но тут встрепенулась и увязалась за хозяйкой Спиндл, любимая такса Деби-даяла, которая, казалось, крепко спала у нее в ногах. Мимо бронзовых фигур, застывших в самых различных позах на постаментах, девушка отправилась в комнату Деби, находившуюся в другом конце дома. Спиндл не отставала от нее. Войдя в комнату, Сундари аккуратно положила платки на туалетный столик Деби, напротив зеркала, чтобы он не мог их не заметить.
Сундари любила осматривать комнату брата. Оба окна были широко открыты. Она знала, что Деби днем и ночью не закрывает окон. По ночам он иногда даже удирает из дому, выпрыгивая через окно на площадку для бадминтона. Никто в доме, кроме Сундари, об этом не знает. Брат доверился только ей. Сейчас солнечные лучи, заливавшие комнату, образовали на сером тканом ковре две широких параллельных полосы, оттенявших мужской, суровый характер всей обстановки: черно-белые полосатые занавески ручной работы, тяжелые стулья неполированного палисандрового дерева, массивное кожаное кресло на балконе, бронзовый бюст Шиваджи, на стенах фотографии спортсменов, борцов, дзюдоистов. «Ни одного женского портрета, — подумала Сундари, — кроме нашей с мамой карточки». Как ни странно, но и фотографии отца в комнате Деби она не увидела.
И книги… книги на высоких, грубо сколоченных полках. Странные книги читает Деби. Она подошла к полке: жизнеописания Гарибальди, Теренция, Мак-Суинея, Типпу Султана, Шиваджи, Саваркара, Наполеона, Вашингтона, Линкольна, Бута[44]. Другая серия книг показалась ей еще интереснее — все они были посвящены спорту: «Миля за четыре минуты», «Искусство дзю-до» Шинкавы, книги о борьбе, о бое без оружия Мюллера. Как странно выглядели все эти скучные книги и подчеркнуто суровая обстановка в комнате такого красавчика, как Деби!
Сундари лениво скользила взглядом по полкам, раздумывая, что бы ей взять почитать. Номад, Селоуз, Левисон, Сандерсон, Данбар-Брандер и сочинения других писателей об охоте на хищников. Потом она наткнулась на биографию Альфреда Нобеля, рядом в беспорядке валялись охотничьи ежегодники и наставления для изучающих разные виды оружия: пулеметы, винтовки, пистолеты.
Наконец она нашла что-то знакомое — «Унесенные ветром» Маргарет Митчел. Сундари уже читала эту книгу, но такие вещи она любила перечитывать. Она взяла с полки этот роман, как нельзя более отвечавший ее настроению.
В углублении, которое образовалось на полке, когда она вытащила книгу, Сундари увидела плоскую квадратную коробочку с яркой синей этикеткой. Контрацептивы? Ей стало стыдно за брата. За всем этим кажущимся благородством и чистотой? Но почему же стыдно? Он ведь стал мужчиной, зрелым, красивым. Должен же он когда-нибудь узнать… А может быть, там неприличные открытки? Или какие-нибудь возбуждающие пилюли? Она строила разные догадки. Но секс и Деби? Женщины? Это так не идет ему.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.