Изгнанник - [33]
— Ч-что? — Корин так резко повернулся к ней, что едва не вывалился из своей трещины. Неужели она говорит о том самом скруме старой совы, которая однажды явилась ему и рассказала о молодой пятнистой сове, спешащей к нему навстречу? Он так долго ждал ее в призрачном лесу, но она так и не прилетела. Ее звали…
— Отулисса? — воскликнул Корин. Это было просто невероятно! В следующий миг дикий визг прорезал ночь.
— НИРА! — истошно заверещала стоящая перед ним пятнистая сова. Крылья ее бессильно упали вдоль тела. Незнакомка оцепенела и начала медленно опрокидываться с горного хребта в пустоту.
— Глаукс Всесильный, я убил ее! — в ужасе вскрикнул Корин.
В этот страшный миг из темноты вынырнула крупная масковая сипуха и подхватила падающую Отулиссу.
— Успокойтесь, мадам, — грубовато проворчал он. — Ну-ка, ну-ка, поработаем крылышками. Вот так, вот так, детка…
— Я не детка! Я командир истребителей Стрикс Струмы и наставница Великого Древа Га'Хуула! — мгновенно встрепенулась Отулисса.
Обе совы осторожно опустились на каменный карниз, выступавший под самым хребтом горы. Корин бесшумно присоединился к ним.
— Она в порядке? — робко спросил он, а в следующий миг изумленно вытаращил глаза: — Гвиндор?!
— Нирок, дружище! Нирок! Ты все-таки здесь, парень! Я так надеялся, что ты прилетишь сюда.
— Нира! — снова завизжала Отулисса.
— Простите, мадам, но я не Нира. Неужели вы не можете отличить самку сипухи от самца?
— Но это лицо… лицо! — истерически взвизгнула Отулисса. — Неужели я не узнаю этот шрам? Я сама нанесла его — вот этими самыми когтями! — во время Битвы за остров, после того, как Нира убила Стрикс Струму. Это лицо я узнаю из тысячи совиных лиц!
— И тем не менее, вы ошиблись. Этот шрам оставлен не вашими когтями. Меня расцарапала моя собственная мать, Нира.
Отулисса в ужасе уставилась на Корина, потом заморгала. Теперь она видела, что это точно не Нира.
— Ваша мать? — пролепетала она со странной смесью ужаса и почтения.
— Да, — ответил Корин. — Это произошло, когда я пытался покинуть Чистых. Поверьте, мадам, я не имею ничего общего со своими родителями. Кстати, Гвиндор, я больше не Нирок. Теперь меня зовут Корин.
— Корин, — медленно повторила Отулисса, и подумала про себя, что это имя очень похоже на имя «Сорен». Теперь, когда она чуть-чуть привыкла к лицу нового знакомого, ей бросилось в глаза его сходство с Сореном.
— Но откуда вам известно мое имя? — спросила она.
— Впервые я услышал его во сне. А потом скрум и рассказал мне о вас.
— Скрум? — пролепетала Отулисса. — Как он выглядел?
— Это была сова. Пятнистая сова, как вы, мадам, только старая. Я встретил ее в лесу скрумов.
— В лесу скрумов, — тихо повторила Отулисса.
— Да. Она сказала, что вас зовут Отулисса, и я вспомнил, что уже слышал ваше имя во сне. Я должен был ждать вас в этом лесу.
— Но зачем?
— Думаю, скрум хотела, чтобы вы проводили меня в край Далеко-Далеко. Но вы так и не прилетели, поэтому мне пришлось добираться сюда самому.
— Простите меня, — опустила голову Отулисса. — Я сомневалась… Я не знала, что мне делать. И еще… еще я боялась.
— Я тоже, — улыбнулся Корин.
«Но теперь мы оба здесь, — подумала Отулисса. — И что мы должны делать?» Она покрутила головой во все стороны, словно хотела разглядеть в воздухе скрум своей мудрой наставницы Стрикс Струмы.
Кто чей наставник?
— Он огнечей, мадам.
— Вы точно знаете это, Гвиндор?
— Да, я своими глазами увидел это во время церемонии огненного погребения его отца, Клудда. Тогда я впервые понял, что он видит в огне какие-то образы. После этого я еще несколько раз испытал его, чтобы убедиться наверняка. Он огнечей. Он увидел в огне кровавую историю жизни своих родителей.
— Бедняга…
— Знаете, что еще он увидел? — заговорщически прошептал Гвиндор, и совы теснее придвинулись друг к другу.
Вот уже несколько дней Гвиндор и Отулисса путешествовали вместе с кланом Макдункана. Сейчас Корин с Хаймишем спали в небольшой пещере у подножия скалы, но Гвиндор, отлично знавший о превосходном слухе сипух, проявил особую осторожность и привел Отулиссу в высокие скалы подальше от места волчьего ночлега.
Здесь он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и прошептал, склонившись к самому лицу Отулиссы:
— Он увидел Уголь Хуула!
У Отулиссы екнуло в желудке.
«Я удивилась или не удивилась?» — пронеслось у нее в голове.
Еще на Великом Древе Га'Хуула, в то далекое раннее утро, когда после визита скрума Отулисса открыла последнюю песнь Огненного Цикла, знакомые с детства строки впервые прозвучали для нее по-иному, наполнились новым смыслом. В то утро Отулисса вдруг подумала, что речь в этой песне идет вовсе не о Хууле, как она всегда полагала, а о ком-то другом. Древние слова вновь зазвучали в ее голове:
