Избранные труды - [183]

Иллюстрацией сказанному может служить дело X. Последний был осужден по ст. 234 УК РСФСР за заключение соглашения о браке с девушкой, не достигшей брачного возраста. Президиум Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР, рассмотрев протест заместителя прокурора РСФСР об отмене приговора ввиду отсутствия в действиях X. состава преступления, оставил его без удовлетворения. Прокуратура РСФСР внесла протест в Верховный Суд РСФСР.

X. вступил в брак с несовершеннолетней по местным обычаям. В протесте утверждалось, что за вступление в фактические брачные отношения с лицом, достигшим половой зрелости, но не достигшим брачного возраста, на территории РСФСР ответственность по закону не предусмотрена. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР протест оставила без удовлетворения по тем основаниям, что «вступление в брак совершено по местным обычаям является преступлением. В постановлении Президиума Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР также подчеркивалось, что вступление X. в брак с несовершеннолетней А. имело место только вследствие существующих в данной местности пережитков местных обычаев, причем X. соблюдались при этом некоторые ритуалы этих обычаев»[884].

Таким образом, главным признаком, отграничивающим названные преступления от аморальных проступков, является совершение их по отрицательным местным, национально-байским обычаям. Поэтому, если, возможно, и нецелесообразно возвращаться к восстановлению глав в республиканских УК о преступлениях, совершаемых на почве отрицательных местных обычаев, то во всяком случае необходимо внести уточнения в эти составы указанием на мотивацию таких деяний.

Вызывает сомнения необходимость сохранения ныне самостоятельной группы иных государственных преступлений. Прежде всего крайне неудачно наименование их родовых объектов и самих преступлений как государственных. Это относится более всего к неосторожным преступлениям, например, к нарушению безопасности движения на железнодорожном, водном и воздушном транспорте (ст. 85 УК РСФСР), нарушению правил международных полетов, совершенных по неосторожности, разглашению государственной тайны по неосторожности и т. д. В литературе правильно отмечалось, что нельзя нарушения правил безопасности движения на транспорте считать посягательством на основы общественной безопасности или хозяйственной мощи СССР[885].

Санкции 1/3 норм иных государственных преступлений не превышает трех лет лишения свободы, например, в ст. 74; ч. I ст. 76; ч. I ст. 80; ст. ст. 83, 88.

Весьма спорно выделение в одну группу преступлений крайне разнородных по непосредственному объекту и по характеру общественной опасности. Различны даже те два родовых объекта, которые объединяют эту группу деяний – основы государственного управ ления и основы общественной безопасности. Достаточно сравнить входящие в группу иных государственных преступлений деяния, как например, группу преступлений против обороноспособности страны и транспортные преступления, контрабанду и действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений, фальшивомонетничество и нарушение национального равноправия, чтобы убедиться в необычайной их разнородности. Следует отметить, что такой главы не знали прежние республиканские УК. Она неизвестна уголовным кодексам зарубежных социалистических государств Европы.

Несколько отличается от советских УК классификация преступлений в уголовных кодексах зарубежных социалистических государств: различия и в последовательности, и в дробности, и в содержании групп. Интерес представляют для сравнительного анализа уголовные кодексы Чехословакии и Венгрии 1961 г., ГДР и Болгарии 1968 г.

Кодексы проводят группировку преступлений не только по главам, но и внутри глав по разделам.

Обращает на себя внимание и заслуживает одобрения выделение во всех УК группы преступлений против семьи и молодежи. Сюда входят статьи о злостном нарушении обязанностей по воспитанию детей и несовершеннолетних, склонении их к антиобщественному поведению, распространении среди молодежи бульварной литературы, склонении к употреблению алкогольных напитков и т. п. противообщественных деяниях, наносящих вред правильному духовному и физическому формированию детей и подростков.

Принимая во внимание большую важность правильного воспитания молодежи, представлялось бы целесообразным и в советском законодательстве выделить подобную группу преступлений против семьи и молодежи, дополнив ее новыми нормами.

В действующем советском законодательстве выделяются и более крупные группы преступлений. Так, в ст. ст. 22 и 23 Основ наказываются особо тяжкие и тяжкие преступления, за которые может быть назначена смертная казнь или тюремное заключение. Республиканские УК выделяют также группы норм о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности, субъекты которых могут передаваться на поруки, и о малозначительных преступлениях, дела о которых могут быть рассмотрены в товарищеских судах. При этом дается перечень только тяжких преступлений, различный в республиканских УК.

Отсутствие единого понятия тяжкого преступления приводит к различному применению норм общесоюзного законодательства, использующих понятие «тяжкие преступления» (например, в ст. 14