Избранные стихотворения - [5]

А этот дуэлист, славнее всех других:

На поединках он зарезал семерых;

Но мало! человек с чертовским ухищреньем

Не занят ли всегда подобным истребленьем?

Он порох изобрел, железо изострил;

Вдруг тысячи губить науку сотворил.

«Потише, говоришь, к чему так горячиться?

Имеем страсти мы, в том всякий согласится,

Подобно иногда волнению морей;

Но добродетели малейшие людей

Вознаграждают их все слабости, пороки.

Скажи: не их ли ум и смелый и высокий

Измерил небеса, нашел пути планет,

На утлом челноке кругом объехал свет,

Обширным знанием объемля и пучины,

Проник природы ход, явления, причины?

Ужели мы и сим не превзошли скотов?

Цветут ли, как у нас, в глуши твоих лесов

И академии и университеты,

И выпускают ли ученых факультеты

Поэтов, химиков, юристов, докторов?»

Нет, доктор ни один не отравлял лесов

Своей убийственной и дерзкою наукой,

И без болезней жизнь зверей — тому порукой:

Не мучатся они над путаницей прав;

Природы таинства, природы не познав,

Проникнуть не хотят; и в гордости свободной

Не силятся они забыть язык природной.

Пустыми бреднями, набором пышных слов

Не затмевается врожденный свет умов…

Но это в сторону. Оставя древних мненья,

Что наши знания едва ль не заблужденья,

Я сам спрошу тебя: в наш просвещенный век

Где ж по учености ценится человек?..

«Когда желаешь быть в больших чинах, в почтенье

(Родитель говорит сынку нравоученье,

Который выходить из детских начал лет),

Последуй мне во всем, прими ты мой совет.

Во-первых: книги брось и школьное ученье;

Науки сущий вздор, знай только умноженье;

В нем заключается премудрость всех наук.

Спеши не торопясь, всего не можно вдруг;

Но всякий день и час — приобретать старайся.

Бессильного — дави, пред сильным — пресмыкайся.

На помощь призови: обманы, подлость, ложь,

Прижимки, воровство, подлоги и грабеж.

Богатство наживать — все средства благородны.

Честные бедняки к чему на свете годны?

Поверь, мой сын, когда ты будешь богачом,

Толпою набегут ученые в твой дом,

Хоть не бывали ввек они с тобой знакомы:

Артисты, физики, поэты, астрономы

Превознесут тебя напыщенной хвалой

И к Цезарю причтут ближайшею родней.

Тебе припишутся огромные творенья;

Ты будешь фаросом наук и просвещенья!

Знаток изящного, хоть сам тому не рад,

И грамоте не знав, ты будешь Меценат!

Богач имеет все: познания, свободу,

Чины, любезность, ум, достоинства, породу;

Он знатными — почтен, прелестными — любим;

Честь строгая — как воск растает перед ним;

Свет полон для него друзьями и родными —

Все отпирается ключами золотыми.

Богатство — дурноте даст прелесть красоты,

А бедность — красоте ужасные черты!..»

Вот так-то облечен родительскою властью,

Сыночку батюшка путь открывает к счастью,

Которого всегда скорей достигнет тот,

Кто пальцам на руках едва ли знает счет!

Итак, трудись теперь, профессор мой почтенный!

Копти над книгами, и день и ночь согбенный,

Пролей на знания людские новый свет,

Пиши творения высокие, поэт,

И жди — чтоб мелочей какой-нибудь издатель,

Любимцев публики бессовестный ласкатель,

Который разуметь язык недавно стал —

Подкупленным пером тебя везде марал;

Конечно, для него довольно и презренья…

Холодность публики — вот камень преткновенья,

Вот бич учености, талантов и трудов!

Положим, перенесть ты и его готов:

Переплетя свои творения сафьяном,

С поклоном явишься пред счастливым болваном,

Который, на тебя с презреньем посмотря,

Движеньем головы едва благодаря

И даже ласковым не удостоя словом,

Заговорит с другим — о балансере новом…

Вот тут-то в бешенство придет нрав тихий твой,

И согласишься ты на мой совет благой,

Хоть будет он тогда немного и не в пору:

Проститься с музами и сесть скорей в контору

К банкиру иль к кому из знатных…

Осел, не к пению природой сотворенный,

Определению покорствует смиренно

И диким голосом не гонит из лесов

Прелестныя весны пленительных певцов.

Осел без разума, а действует, как должно;

Мы им озарены и вечно судим ложно;

Противу склонностей природных восстаем,

И потому успеть не можем мы ни в чем;

В поступках наших нет ни цели, ни причины:

Иль глупо искренни, иль носим век личины;

Иль хвалим без ума, иль без толку браним;

Сегодня выстроим, а завтра разорим.

Лев, тигр или медведь, хотя без просвещенья,

Страшатся ль собственной мечты воображенья?

Имеют ли в году несчастливые дни,

Числа тринадцати боятся ли они?

От встреч дурных не ждут несчастного успеха,

И понедельник им в делах их не помеха;

Видал ли кто в лесах, чтоб полусгнивший пень,

Колени преклоня, боготворил олень,

Когда кто из зверей как бога обожал

Обтесанный болван иль сплавленный металл?

А мы каких скотов в числе богов не чтили?

Мы кошек, обезьян, быков боготворили.

Народы славные на нильских берегах

Пред крокодилами не падали ль во прах?

«К чему, — ты скажешь мне, — столь гнусные примеры?

Лжебоги египтян, постыдные их веры?

Ты хочешь доказать набором дерзких слов,

Что человек глупей бессмысленных скотов,

Что будто бы осел — профессора умнее…

Осел, который всех животных уж глупее,

Которого одно названье значит брань…

Ты можешь рассуждать, браниться перестань».

Напрасно ты осла так много унижаешь

И имя честное его за брань считаешь;

Хотя смеемся мы большим его ушам,

Но если б как-нибудь заговорил он сам?

Смотря на наши все дурачества, пороки —