Избранные стихи - [5]

И витала в ней та,

Что еще далека и совсем неизвестна.

То ли явь, то ли сон,

Звезды шли колесом,

И привык с той поры повторять каждый день я

«Говорит Ленинград,

Назовите квадрат,

Назовите квадрат своего нахожденья!..»

1944

ВЕСНА

Один сказал, что это бьет

Гвардейский миномет.

Другой — что рявкают опять

Калибры двести пять.

— Форты, наверно, говорят, —

Поправил я ребят.

А недобрившийся комбат

Сказал, что нас бомбят.

Потом на воздух всей гурьбой

Мы вышли вчетвером

И услыхали над собой

Чудесный майский гром.

1945

САД

Здесь каждая былинка и, сучок

Исполнены военного значенья:

Улитка тащит бронеколпачок;

Ползут кроты по ходу сообщенья;

Резиновым вращая хоботком,

Что мы в стихах отметим, как в приказе,

Кузнечик под коричневым грибком,

Как часовой, стоит в противогазе.

И если сын попросит: — Расскажи! —

Я расскажу, что вот — пока не сбиты, —

Как «юнкерсы», пикируют стрижи

И комары звенят, как «мессершмитты».

Что тянет провод желтый паучок,

Что, как связист, он не лишен сноровки

И что напрасно ночью светлячок

Не соблюдает светомаскировки.

1945

ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ

«Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила…»

Косоприцельным огнем бил из дворца пулемет.

Мы, отступая последними, в пушкинском парке

Деву, под звяканье пуль, в землю успели, зарыть.

Время настанет — придем. И безмолвно под липой

                столетней

Десять саперных лопат в рыхлую землю вонзим.

«Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой» —

Льется, смывая следы крови, костров и копыт.

1943

III ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Я вас хочу предостеречь

От громких слов, от шумных встреч,

Солдатам этого не надо.

Они поймут без слов, со взгляда, —

Снимать ли им котомку с плеч…

«Вы мне напомнили о том…»

И. Н. К.

Вы мне напомнили о том,

Что человеку нужен дом,

В котором ждут.

Я сто дорог исколесил.

Я молод был. И я спросил:

— Быть может, тут?..

Не поднимая головы,

— Быть может, тут, — сказали вы, —

Смеяться грех…

Война… И тяжкий ратный труд.

И кровь… Но дом, в котором ждут,

Он был у всех.

Я, как и все, в пути продрог.

Он полон был таких тревог,

Он так был крут…

Стою с котомкой под окном.

Открой мне двери, милый дом,

В котором ждут.

1955

КОГДА-НИБУДЬ

В воскресный день

К воротам подъезжает

Вместительный лазоревый автобус,

Похожий на прогулочную яхту.

Такие ходят лишь по воскресеньям…

В него садятся женщины

В косынках

Из легкого, как ветер, крепдешина,

Мужчины в пиджаках и белых брюках,

Девчонки, голенастые как цапли,

И хорошо умытые подростки,

Солидные, с платочками в карманах…

Свершается воскресная прогулка

К местам боев.

Езды не больше часа.

Летят столбы,

И загородный гравий

Под шинами хрустит на поворотах…

Меня сегодня тоже приглашали.

Я отказался —

Вежливо и твердо.

Во мне укоренилось убежденье:

Места боев — не место для прогулок.

Пусть я не прав, —

Я не хочу увидеть

В траншее, где погиб комбат Поболин,

Консервный нож, пустую поллитровку

И этикетку «Беломорканала».

Пусть я не прав,

Но я сочту кощунством

Девичий смех в разрушенной землянке,

Где веером поставленные бревна

О многом говорят глазам солдата…

Я знаю, что со мною на прогулке

Здесь были бы трудящиеся люди,

Хлебнувшие в войну немало горя,

Товарищи, сограждане мои.

Но мне не нужно камерной певицы,

Воркующей с пластинки патефона,

И разговор о солнечной погоде

Я не смогу достойно поддержать…

Когда-нибудь я снова буду здесь.

Не через год,

Не через десять лет,

А лишь почуяв приближенье смерти.

Ни поезд,

Ни лазоревый автобус

Под Колпино меня не привезут.

Приду пешком

В метельный серый день

И на пути, ни разу не присяду.

Приду один.

Как некогда. В блокаду.

И дорогим могилам поклонюсь.

1952

БЫЛ ДО ВОЙНЫ У НАС АКТЕР

Был до войны у нас актер,

Играл на выходах.

Таких немало до сих пор

В различных городах.

Не всем же Щепкиными быть

И потрясать сердца.

Кому-то надо дверь открыть,

Письмо подать,

На стол накрыть,

Изобразить гонца.

Он был талантом не богат,

Звезд с неба не хватал.

Он сам пришел в военкомат,

Повестки он не ждал.

Войны

Железный реквизит

И угловат и тверд.

Военный люд.

Военный быт.

Массовка — первый сорт!

Под деревушкой Красный Бор

Фашисты бьют в упор.

Был до войны у нас актер

(Фашисты бьют в упор…),

Хоть не хватал он с неба звезд

(Фашисты бьют в упор…),

Но встал он первым в полный рост

(Фашисты бьют в упор…).

Таланты — это капитал,

Их отправляют в тыл,

А он героев не играл, —

Что ж делать, — он им был.

1958

ПОГИБШЕМУ ДРУГУ

Прости меня за то, что я живу.

Я тоже мог остаться в этом рву.

Я тоже был от смерти на вершок.

Тому свидетель — рваный мой мешок.

Прости меня за то, что я хожу.

Прости меня за то, что я гляжу.

За то, что ты лежишь, а я дышу,

Я у тебя прощения прошу…

О дружбе тысяч говорим мы вслух,

Но в дружбе тысяч есть и дружба двух.

Не мудрено, что в горький тот денек

И среди тысяч был я одинок.

Тайком я снял с твоей винтовки штык,

К моей винтовке он уже привык.

И верю я, что там, в далеком рву,

Меня простят за то, что я живу.

1946

«Мне солдатские снились котомки…»

Анатолию Чивилихину

Мне солдатские снились котомки,

И подшлемников серых кора,

И свистящие змеи поземки,

И гудящее пламя костра.

Пулемет утомительно гукал.

Где-то лошадь заржала в лесу.

Я тяжелую руку баюкал,

Как чужую, держал на весу.

Лес был тих, насторожен, заснежен.

Был закончен дневной переход.

На подстилках из колких валежин

Отдыхал измотавшийся взвод.