Избранные произведения - [9]
— Никто не пойдет! Никто!
Он кинулся к машине и закричал не своим голосом. Собрал, недовольный помощником, хотел было вмешаться, но не успел:
— Сеньор Сантос! Если мы что не по закону делаем, можете звать полицию! На здоровье! Я слова не скажу! А без вина на празднике нельзя! Конец работы без праздника, праздник без вина — не выйдет это! Сколько живу на свете, такого не видал! У нас так не положено! И хозяин это знает, он просто глумится над нами. Везите его сюда, мы будем ждать!
Потом не долго думая выдернул из рук Жасинто мастерок и нивелир, толкнул плечом Шикошикоте:
— А ну неси сюда диканзу[1]! Она там вон. Начнем праздник, нечего терять время. Никто нам не посмеет праздник испортить.
— Заведи-ка нашу, Зе-Жозефа! — повеселел Собрал.
Зе-Жозефа побежал за гитарой.
— Чего? Старую? Не пойдет?! Дом — с иголочки, праздник только начинается, значит, и песню надо новую! Зе-Жасинто, поди сюда! Чего у тебя рожа такая постная? Потанцуй-ка!
Пирулито заиграл, и каменщик пустился в пляс. Зе-Жозефа улыбнулся печально и попросил:
— Давай, Недобрал! Душа томится!
И в тот самый миг, когда грузовик рванулся с места, хриплый голос Собрала прокричал только что сочиненные слова песни.
Все они жили как придется, назавтра не загадывали.
Но хуже всех было Собралу: числилась за ним отсидка.
А подрядчик сеньор Жил Афонсо опять, как тогда, островком в море кричащих, бранящихся черных рабочих стоит на куче кирпича. Он примчался на своем джипе, окутанном облаком пыли, и с ходу принялся кричать и грозить. Десятник Сантос, как цепной пес, набросился на танцующих. Крик и брань всем быстро испортили настроение — только и осталось веселого, что яркая зеленая листва поднятой в знак праздника ветви.
И подрядчик под конец сказал так:
— Слово Жила Афонсо — железное слово. Раз сказал — значит, так тому и быть.
Ни дать ни взять — министр.
А дело было в том, что должно было прибыть какое-то превосходительство, министр чего-то, а работягам надлежало встречать его в аэропорту, олицетворяя собой «живые силы страны» — истинных патриотов. При этом им полагалось молчать как рыбам, рта не раскрывать.
— Во-первых, о бочонке вина даже не мечтайте. Во-вторых, жалованье только в конторе, и больше нигде. В-третьих, всем сейчас же ехать в аэропорт.
Ветер стал еще пронзительней. Подрядчик выкрикнул последнее распоряжение:
— Постройте людей, Сантос! Черных и белых — отдельно! И пусть почистятся!
И вот выстроились: слева подсобники, каменщики, месильщики раствора, а справа — белые рабочие. Каждая группа получила транспаранты. Черные сгрудились у грузовика, белые — возле джипа.
— Жоан Антунес Собрал! — кричит десятник Сантос.
— Здесь! — откликается мулат.
— Садись!
— Как же это, сеньор Сантос! Мне не тут положено ехать.
— Садись, садись, не спорь. Тебя разжаловали, — смеется десятник, но Собрал не такой человек, чтобы так, за здорово живешь, забыть, что он плотник первой руки.
— Куда ж вы меня к подсобникам сажаете?
Рабочие пересмеиваются, перешептываются, но подрядчик Жил не обращает на них никакого внимания. Сказал — и кончено.
Все выстраиваются и подравниваются, а хозяин ходит перед строем, как генерал на параде, раздает транспаранты надежным людям.
— Держи, Албертино, там, в аэропорту, поднимешь повыше, чтобы эти шишки лиссабонские видели, как мы их встречаем. Понял?
Старый бригадир штукатуров только хмуро кивает вместо ответа, а глаза — как у побитой собаки. Над его седой головой полыхают красные буквы:
— Себастьян Пауло! — вопит Сантос. — Где Себастьян Пауло? Куда он запропастился? Себастьян!
Ответа нет. Только в ветвях шуршит ветер, пересмеиваются работяги.
— Себастьян! — снова взывает десятник, и все приходят ему на помощь.
— Бастья-а-ан!
Тут как с неба раздается голос Шаншо. Все задирают головы и на самой верхотуре видят две фигуры: Шаншо и старый Себастьян стоят на лесах рука об руку.
— А ну, живо вниз! Оглохли, что ли? Живо, а не то вычту из жалованья!
Десятник Сантос изображает из себя большого начальника, подрядчик Жил сыплет отборной руганью. Старый колдун и его ученик не торопясь спускаются вниз.
— Что вы там делали? Ты сторож или кто? Там твое место?
Старый Себастьян молчит, не отводя глаз, попыхивает самокруткой, а потом не спеша, мелкими шажками скрывается в толпе. Теперь все, слава богу, в сборе, и подрядчик сует Собралу в руки второй плакат.
— Чтоб все было в порядке! Смотрите у меня! Помните, что вы представляете строительную компанию «Жилафо». Ясно? Если я увижу, что кто-то не так себя вел, уволю в два счета! Или в каталажку засажу!
Он замолкает, и отзвук его угрозы висит в воздухе. Зе-Жозефа подталкивает Собрала локтем, тот торжественно выдвигается вперед:
— Разлюбезный вы наш хозяин, сеньор Жил! Вы ведь нам как отец родной. Все будет в наилучшем виде, не извольте беспокоиться! Теперь вот какое дело: мы работу кончили, хотим отпраздновать как положено — музыка, то-се. А винца отпустите? В такой день без бочонка не положено: сами знаете, привычка — вторая натура, так от века повелось.
Подрядчик — он уже снова, как петух, красуется на куче кирпича — хмыкает:
Нет ни одного более радостного праздника, чем Рождество, когда любой человек ожидает, что в его жизни тоже произойдет чудо, сбудутся самые невероятные мечты! Праздника, подарившего людям надежду и спасение! Тема Рождества не осталась без внимания в русской литературе, и сложилась целая традиция рождественских и святочных рассказов.
Часто человек живет и не замечает того богатства, которое он имеет, но что бывает с человеком, когда он это богатство теряет? И что помогает человеку в этой ситуации?!
Роман "Бульвар" рассказывает о жизни театральной богемы наших дней со всеми внутренними сложностями взаимоотношений. Главный герой - актёр, который проходит все перипетии сегодняшней жизни, причём его поступки не всегда отличаются высокой нравственностью. Вероятно, поэтому и финал такой неожиданный. Острый сюжет, современная манера диалога делают роман увлекательным и захватывающим.
Книга «Таня, домой!» похожа на серию короткометражных фильмов, возвращающих в детство. В моменты, когда все мы были максимально искренними и светлыми, верили, надеялись, мечтали, радовались, удивлялись, совершали ошибки, огорчались, исправляли их, шли дальше. Шаг за шагом авторы распутывают клубок воспоминаний, которые оказали впоследствии важное влияние на этапы взросления. Почему мы заболеваем накануне праздников? Чем пахнет весна? Какую тайну хранит дубовый лист? Сюжеты, которые легли в основу рассказов, помогают по-новому взглянуть на события сегодняшних дней, осознать связь прошлого, настоящего и будущего.
«Даже просто перечитывать это тяжело, а писалось еще тяжелее. Но меня заставляло выводить новые буквы и строки осознание необходимости. В данном случае это нужно и живым, и мертвым — и посвящение моих записок звучит именно так: "Всем моим донбасским друзьям, знакомым и незнакомым, живым и ушедшим". Горькая правда — лекарство от самоубийственной слепоты. Но горечь — все-таки не единственная и не основная составляющая моего сборника. Главнее и важнее — восхищение подвигом Новороссии и вера в то, что этот подвиг не закончился, не пропал зря, в то, что Победа в итоге будет за великим русским народом, а его основная часть, проживающая в Российской Федерации, очнется от тяжкого морока.
Книга, в которой заканчивается эта история. Герои делают свой выбор и принимают его последствия. Готовы ли принять их вы?