Избранные произведения - [41]

Я дала служке денег, и он открыл двери, впустил меня к тебе, оставил нас наедине… Ведь ты — это ты, правда? Не смейся надо мной. Ведь это тебе дала обет моя мать, и верю я только в тебя, а другим святым не верю и не молюсь. Я благодарна тебе и за то, что ты мне дала работу. Правда, платят мало, и работа тяжелая, и люди вокруг плохие… Матерь божья, из кого же мне выбирать? Говорят, я тщеславная, что не верю им… Кому ж мне верить? Они рады тебя одурманить марихуаной, чтобы ты разделила с ними их грех, они подарят тебе колечко или брошку, ты возьмешь, обрадуешься, только наденешь — а на улице вдруг тебя схватят, обзовут, отнимут, и окажется, что подарочек-то был краденый. Отдавай, кричат, снимай чужое, кто это тебе дал? Тяжелая у нас, у женщин, доля.

А какие сладкие слова говорят, как улещивают: и жениться готовы, и до свадьбы ни-ни, и детей обещают, и свой дом… А руки тянут, хватают руками-то… Попробуй-ка, пречистая, выйди вечером, когда темно, тут же накинутся… Разве ж можно им верить хоть вот настолько? Как с ними жить? Замуж за них, за таких, идти?

Если бы на службе платили побольше, я бы уехала в другое место, с другими людьми зналась, вылечилась бы от своего уродства…

Ты не слушай, что я болтаю, ты ведь все знаешь, что у меня на душе. Ты сама мать… Даже хозяин ко мне пристает. Ну что делать? Сжалься надо мной, Мария всеблагая!

Я не смею стоять на коленях у твоего престола, я грешница, но зато я верую в тебя и в святую церковь, я не из тех, что молятся, в грудь себя бьют, а потом… Потом идут на радение, на волшбу! Я не такая! Я верую в тебя, я твоя дочь, и вот мне приходится извести мое дитя, а той, жене его — да не жена она, а просто полюбовница, — ни с чем расставаться не нужно… Нет, я ни о чем тебя не прошу! Я только рассказываю, душу хочу излить. Хочу тебя предупредить: такие, как жена того человека, все врут! Они тебя обманывают! Я вот здесь, у твоих ног, а они на радении! Кровью Христовой клянусь, что чистую правду говорю. Чтоб мужу моему не выйти из тюрьмы, если вру, а он мой муж, мой, и я его люблю. А та, врунья, хочет, чтоб я погубила свое нерожденное дитя, дитя, которое он зачал. Разве он ей муж? Полюбовник он!

Я прошу тебя только об одном, пресвятая дева: пусть он выйдет из тюрьмы, пусть не засудят его, не приговорят. Он не виноват, его оговорили. Я не за себя прошу, а за него! Пусть его выпустят! Выведи его! А они говорят, что надо пойти к колдуну, устроить волшбу…

Прости меня, прости, я не то говорю. Но ведь ты сильней, чем их колдуны и жрецы, так сделай же, чтобы отец моего ребенка вышел из тюрьмы. Только скажи, и я все сделаю. Что скажешь, то и сделаю! Я хочу, чтобы он вернулся к себе домой: ведь у меня во чреве его сын. И еще сделай так, чтобы роды были благополучные, чтоб он родился здоровым…

Почему у тебя такие сердитые глаза, милосердная матерь?

Дослушай меня до конца. Дослушай мою правду. Не сердись. Я знаю, что он женатый, ну и что? Но ведь есть такой закон, твой закон: да оставит человек отца и мать, да прилепится он к жене своей… И убежать нельзя? Грешно? Я сама знаю, что грешно, не сердись… Но ведь я его самого люблю, а не его деньги, как та. У меня ничего нет, я никого не знаю, кроме мачехи, я бедна, я горбата. Зачем же он со мной связался? Значит, любит? Значит, нет греха. Ты сама посуди, сколько в округе девушек, они и моложе меня, и спина у них прямая, а он выбрал меня. Сердце подсказало. Я родилась, потому что тебе дали обет, я тебе посвящена, значит, я никакого зла никому причинить не могу.

Ты ведь все знаешь, ты в душах читаешь. Если я ошиблась, накажи. Накажи как хочешь, только пусть роды пройдут благополучно, дай ребенку родиться, я любую боль готова вытерпеть…

Ты злая, пречистая дева, ты злая! Я тебя насквозь вижу! Какие большие у тебя глаза, а в глазах — угроза. Не грози, не сердись, не смотри так…

Ты, наверно, удивляешься, что он полюбил меня? Я и сама удивляюсь. Но он меня любит по-настоящему. Не наказывай меня за суетность — я про свое увечье помню. Только нет у меня никакого горба — просто кости стали расти криво… Видишь? Ага! Помрачнела… То-то.

Не смотри на меня так, пречистая! Вот видишь, какая я? Видишь? Все на месте, все как у всех. И он меня любит. Посмотри на меня: я не хуже других. А что грудь мала, так это ничего: только бы молока хватило, а больше ни о чем я не забочусь, и одеваюсь скромно, не то что эти притворы, у которых все напоказ и наружу, все перетянуто и обтянуто. Я только его одного люблю. Его — и тебя, пресвятая дева. Вглядись, и в твоих глазах я буду прямей и стройней их всех и ничем не обделена. Я не первая, но я и не последняя! Почему ж нельзя мне счастья?!

Что? Нельзя раздеваться в храме? Прости. Я только хотела, чтобы ты меня увидела. Видишь, я плачу. Я молюсь тебе: выведи его из тюрьмы, разреши меня от бремени благополучно и убери мой горб. Ты ведь всемогуща, пресвятая дева, а я никогда ничего у тебя не просила. Ты опять сердишься? Я же только однажды согрешила… Молюсь тебе, молюсь как положено…

Аве, Мария благодатная.

Вот теперь хорошо… Ты не гневаешься, не насмехаешься. Глаза твои улыбаются. Защити меня, не забудь мое несчастье. Я отблагодарю…