ЗОЯ (восторженно). — Обычный шаг назад,
Но, Боже! Сколь
огромный
Тот шаг назад
Дал миру скок вперёд!
БАСОВ. — Слова мои, зараза, повторяешь?
Ты вдумайся в значенье этих слов!
ЗОЯ. — Дай мармеладу, Басов!
БАСОВ. — Мармеладу?
ЗОЯ (твёрдо). — Да, мармеладу!
БАСОВ (гневно). — Мармеладу дать???!!!
ЗОЯ (к публике). — Он мармелад для женщины жалеет!
БАСОВ. — Ты что сказала, стерва? Повтори!
ЗОЯ. — Под вечер на лугу
Усталый Верещагин
Кисть опустил
И сделал шаг назад.
И снова шторм аплодисментов, крики «браво» с ударением на оба слога и комментарии:
— А ведь не дал мырмилату (Чугайло).
— А чего она повторяет! Думай сама! (старпом)
— Я бы дал, если б она дала! (Фалл Фаллыч)
— Кисть рано опустил (Суер).
— Но всё-таки Верещагин сильно писал черепа! Молодец! (Петров-Лодкин)
Пока мы все так комментировали, на сцене разыгрался второй акт.
БАСОВ И ЗОЯ
(ВТОРОЙ АКТ ПЬЕСЫ)
БАСОВ. — Ну, всё!
Теперь конец!
Теперь терпеть не буду!
Теперь — я не дурак!
ЗОЯ. — Молчи!
БАСОВ. — Теперь конец!
Теперь я не дурак!
Теперь терпеть не буду!
Был круглым дураком!
ЗОЯ. — Молчи!
БАСОВ. — Терпел всю жизнь!
Теперь я — не дурак!
Терпеть?
Теперь не буду!
Теперь — я не дурак!
Теперь…
ЗОЯ. — Молчи, говно!
ИОАНН ГРОЗНЫЙ УБИВАЕТ СВОЕГО СЫНА
— Мысленно обнимаю вас, друзья, — говорил Суер, растроганно благодаря актёров. — Мысленно посылаю вам море цветов. Меня поражает, как правильно мы назвали остров. Вижу, ясно вижу очень много высокой нра… на ваших берегах. А теперь сыграйте нам последнюю пьесу, и пусть это будет про Ивана Грозного. Нам известно, что эта великая вещь, не испорченная Шекспиром, имеется у вас в репертуаре. Сыграйте же, а мы незаметно отплывём, не прощаясь, по-английски…
ИОАНН ГРОЗНЫЙ УБИВАЕТ СВОЕГО СЫНА
ТРАГЕДИЯ
(Сцена представляет собой интерьер знаменитой картины Ильи Ефимовича Репина. СЫН сидит на ковре, играет. Врывается
ИОАНН ГРОЗНЫЙ. Он быстр в бледном гневе).
СЫН. — Отец! Что с вами?
ИОАНН. — На колени!
СЫН. — За что?
Ну ладно.
Вот.
Стою.
ИОАНН. — Подлец!
СЫН. — К чему такие пени?
ИОАНН. — Ты обесчестил честь мою!
СЫН. — Отец!
Не надо жезла трогать!
Не троньте жезл!
Пускай стоит!
Зачем вам жезл?
Ведь даже ноготь
Десницы царской устрашит!
Как нынче грозны ваши очи.
Слепит сиянье царских глаз.
Оставьте жезл, отец!
ИОАНН. — Короче!
Меня ты предал!
СЫН. — Предал? Аз?
ИОАНН. — Ты продал душу супостату!
Стал отвратительным козлом!
СЫН. — Оставьте жезл!
Прошу вас, тату!
Отец!
Не балуйте жезлом!
ИОАНН. — Ты без ножа меня зарезал!
Засранец!
СЫН. — Батя!
Бросьте жезл!
ИОАНН. — Не брошу!
Понял???
СЫН. — Батя!
Бросьте!
ИОАНН. — Ты строил козни мне назло!
СЫН. — Отец! Неловко!
В доме — гости…
ИОАНН. — Засранец!
СЫН. — Батя!
Брось жезло!..
КРОВЬ
ЗАНАВЕСЬ
ОСТРОВ, ОБОЗНАЧЕННЫЙ НА КАРТЕ
— Вы знаете, капитан! — воскликнул однажды утром лоцман Кацман. — Мы совсем неподалёку от острова, обозначенного на карте! Всего каких-нибудь десяток морских миль. Может, заглянем, а? А то мы всё время открываем острова необозначенные, можно ведь и на обозначенный иногда поглядеть.
— Вообще-то здравая мысль, — согласился сэр Суер-Выер. — А как он называется?
— Что? — спросил Кацман.
— Остров как называется?
— Понимаете, сэр, остров-то на карте виден, а вот название заляпано.
— Чем еще, черт возьми, заляпано?
— Хреновым, скорей всего. Не карта, а лошадь в яблоках.
— Не знаю, — сказал Суер, — стоит ли заглядывать на этот остров. На карте он обозначен, а название — неизвестно.
— Да вы не беспокойтесь насчёт названия, сэр, — сказал Кацман. — Мы ведь только на остров глянем — враз догадаемся, как он называется.
— Ну ладно, заглянем на этот остров, — сказал Суер. — Посмотрим, стоило ли, в сущности, его на карте обозначать. Сколько там до него, лоцман?
— Теперь уж всего два лье, сэр.
— Это недалеко. Возьмите льевей, старпом!
— Льево руля! — крикнул Стархомыч.
— Не понимаю, в чём дело, — сказал капитан. — Заснул, что ли, вперёдсмотрящий? Остров давно должен быть виден.
— Ящиков! — гаркнул боцман. — Спишь, сучья лапа?
— Никак нет, господин боцман. Смотрю!
— А чего ж не орёшь: «Земля! Земля!»?
— Не вижу!
— А ты протри очко, кобылий хрящ!
— Да вы сами посмотрите, — обиделся вперёдсмотрящий. — Не видать же ничего.
Мы посмотрели вперёд, но, как и Ящиков, земли нигде не заметили. Болталась на воде деревянная посудина, в которой сидели два каких-то морских хвоща.
— Где же остров? — удивлялся лоцман. — Долгота и широта совпадают, а острова нет!
— Эй, на лодке! — крикнул в мегафон старпом. — Где тут у вас остров?
— Какой остров? — спросили хвощи.
— Да этот, обозначенный на карте.
— А как он называется?
— Да не поймёшь. У нас на карте название чем-то заляпано.
— А-а… так это вы не волнуйтесь, — отвечали с лодки. — У этого острова на всех картах название чем-то заляпано. На нашей тоже.
— А как же он называется?
— Да хрен его знает, название-то заляпано.
— Ну ладно, — сказал старпом, — заляпано так заляпано, а где сам-то остров?
— Остров-то? Да вы мимо проехали.
— Как это проехали?
— Уж это мы не знаем, а только проехали. Остров-то лежит вон там, поправее.
— Разворачивайтесь, старпом. Давайте на правый галс.
«Лавра» развернули, прошли ещё парочку лье туда-сюда, туда-сюда. Никакого острова видно не было. Только в лодке сидел какой-то лопух в кепке.