— Вот и молодцы, — похвалил нас капитан, — а то всё производите и производите… Посмотрите-ка лучше в подзорную трубу, что это там виднеется на острове.
Я посмотрел в трубу и в зарослях кривандий заприметил большую человеческую подошву голой ноги.
Как некая крыша сарая или пагоды, сверкала она среди пальм и кактус[7].
Пятка подошвы была обращена на зюйд, а мысок — на север. Подошва слегка поворачивалась то с зюйда на вест, то с норда на север.
— Вёсла на воду! — крикнул капитан.
Старпом кинул вёсла на воду, и мы посыпались в шлюпку.
— Курс на пятку! — кричал Суер. — Праруля!
Вогнав наши вёсла в песок прибрежного ила, мы выскочили на берег и побежали в сторону подошвы, которая легко угадывалась среди пальм и кнуций.
— Осторожнее! — Предостерегал Суер. — Не спугните его. Он раним и легко убегаем.
Но мы всё равно, как скоты, шумно ломали лианы и пили воду из растений кривандий, откуда хлестал жидкий голландский сыр.
Наши шумные отсасывания не испугали подошву, и мы вышли на поляну, на которой находился не виданный нами прежде Сциапод.
Прекрасная улыбка мелькнула на его бородатом лице, когда он увидел нас. Детские глаза его ни секунды не затуманились, и мы поняли, что наблюдаем действительную редкость, которая случайно сохранилась под небом Великого Океана.
Действительно, как прекрасен был Сциапод, как невинен и скромен был он, лежащий на спине!
Его единственная нога с огромною подошвой обращена была прямо к солнцу, и, как зонтом, он прикрывался ею от палящих лучей раскалённого светила.
— О двуногейшие господа! — воскликнул он, когда мы приблизились. — Прошу вас скорее в тень моей подошвы, ибо даже ваши достойные ноги, собранные воедино, не смогут своими подошвами произвести тени, моей ноге подобной.
Мы достали пиво, виски, помидоры и уселись вокруг Сциапода в тени его великой и одинокой ноги.
— Ну как? — добродушно спрашивал нас одноногий монстр. — В тени-то полегче будет?
— Весьма и весьма сладостная тень, — отвечал тенелюбивый лоцман Кацман. — В тени вашей подошвы куда приятней, чем под тентами ресторана «Савой-Берлиндер».
— А почему у вас всего одна нога? — спрашивал Пахомыч. — Что это? Боевые действия или хирургия?
— Да нет, — весело отвечал Сциапод, — мы, Сциаподы, рождаемся с одной ногой, чем и отличаемся от вас, двуногих, от трёхногих марсиан, восьминогих моллюсков, а также от разных сорока- и тысяченожек.
— Но простите, милостивый государь, — сказал Суер, — с ногою всё ясно, но интересует один вопрос: чем вы, собственно, занимаетесь?
— Как то есть чем? — засмеялся Сциапод. — Лежу здесь и ногой от солнца прикрываюсь.
— А чем снискиваете хлеб свой насущный?
— Позвольте, господа, а зачем мне хлеб? Вот вы сидите в моей тени, пьёте пиво, виски, а мне ведь даже шампанского не предложили. Впрочем, я не обижаюсь. Никому ещё не приходило в голову, что Сциаподам нужно что-нибудь, кроме тени их ноги. Поверьте, я только защищаюсь от солнца, а на шампанское не рассчитываю.
— Так значит, вы не сеете и не жнёте? — строго спросил Суер.
— Не сею, — добродушно разъяснял Сциапод, — и жать не умею. Но поверьте, дружок, не так уж просто следить за продвижением светила и поворачивать свою подошву вовремя. Это тоже работа, правда, приятная и не нарушающая сущность моей души.
— Чёрт возьми! — воскликнул Кацман. — У меня на борту столько работы, и вся она нарушает сущность: то рифы обходи, то корябай дно лотом, то нюхай плотность волны, то клейкость морской пены — сплошной невроз. Не попробовать ли идею Сциапода?
Тут лоцман снял галош, вышел на солнышко и задрал пятку к лучам нашего дневного ярила.
К сожалению, тенью подошвы он не сумел прикрыть хотя бы собственное ухо.
— Не обратим внимания на эту глупость, — предложил Суер, — виски, пиво, жара. Рассмотрим поступок лоцмана как лечебную физкультуру, а сами тем временем предложим шампанского достойному другу, который, как выяснилось, не сеет.
— Не сеет, не сеет, — проворчал Пахомыч. — Небось отвези его куда-нибудь в Орехово-Зуево — сразу бы засеял и зажал.
Суер поднёс шампанского работнику своей подошвы, Сциапод с удовольствием пригубил и тут же предложил:
— Я вижу, что вы достойные посетители и открыватели новых островов. Прошу вас, залезайте все на мою подошву, и я покачаю вас над вершинами пальм и кривандий.
И мы, захватив пиво и помидоры, забрались на раскалённую подошву.
Только тут я понял, что, кроме необходимой Сциаподу тени, он получает нужнейшее для его ноги тепло. Нога у него, очевидно, была мерзлячка.
Мы славно попили на подошве пивка и кидались помидорами в пролетающих попугаев.
Только под вечер попрощались мы с нашим единоногим другом, обещая прислать ему грубый шерстяной носок на более промозглые времена.
