— Давай сами дольём его за какой-нибудь дверью.
И мы вошли в очередную дверь и чудесно позавтракали, овеваемые ветром и отделённые от мичмана десятками открытых дверей.
— Мы совсем забыли про окна, — сказал Суер-Выер, допивая последний глоток креплёного напитка. — Надо бы заглянуть хотя бы в одно окно, посмотреть, что там, за окном. Всё-таки интересно.
— Высоковато, сэр. Никак не дотянуться.
— Давай-ка я заберусь к тебе на плечи.
И капитан забрался ко мне на плечи, заглянул в окно.
— Ну, что вы там видите, сэр? — кряхтя, спрашивал я.
— Много-много интересного, — рассказывал капитан. — Я вижу камин, в котором пылает полено, вазы с цветами, бифштекс с луком и девушку с персиками.
— Ну а девушка-то, что она делает?
— Улыбается, на бифштекс приглашает.
— Так залезайте в окно, сэр, а мне потом какую-нибудь верёвку кинете.
— Подсади ещё немного.
Капитан подтянулся, повис на подоконнике и скрылся в глубинах окна.
Я, конечно, чрезвычайно опасался, что достойный сэр свалится по другую сторону подоконника и расшибётся о землю. Но подобного не произошло.
Сэр Суер-Выер исчез, а окно по-прежнему висело в воздухе, и колыхались его занавесочки.
Некоторое время я растерянно стоял под окном, осознавая исчезновение капитана.
Вдруг из окна высунулась рука и кинула мне верёвочную лестницу.
И я полез по этому трапу наверх[8].
СТУПЕНЬКИ И ПЕРСИКИ
Поднявшись ступенек на десять, я хотел уж заглянуть в окно, приподнял голову. Боже! Что это?!
Окно осталось на том же расстоянии от меня, что и прежде.
Я шагнул ещё наверх и заметил, что с каждым моим шагом из окна вываливается новая ступенька. Тяжестью своего шага я вытягиваю её.
Бодрость моя внезапно закончилась, и прибавилось в душе пустоты.
— Сэр! — закричал я. — Придержите ступеньки! Вываливаются.
Ответа не последовало.
— Сэр! Капитан! Забейте там какой-нибудь гвоздь, чтобы они не вываливались.
Занавески шуршали, простые ситцевые занавесочки с подзорами и кружевами.
— Мне надоели эти игрушки, сэр! — закричал я. — Спускаюсь вниз к Хренову!
Я глянул вниз и — о Господь милосердный! — очень и очень высоко болтался я над землёй, причём по-прежнему стоял на первой ступеньке.
А внизу, далеко-далеко-далеко, лежал остров со всеми своими косяками, где-то в канавке дремал Хренов, я видел насквозь океан, его потайные бездны и прибрежные пляжи, плантации медуз и кораллов, на горизонте торчали мачты нашего «Лавра». На фок-мачте курил матрос Вампиров.
— Эгей! — закричал я. — Эге-гей! Хренов! Вампиров! Э-эээээээ-й!
Ни Хренов, ни Вампиров меня не заметили.
Зато неожиданно приметила злостная чайка. Какая-то рябая и клочковатая, с каменным лицом, она накинулась на меня и стала терзать мою печень.
Я врезал ей под рёбра. Кувыркаясь, чайка отпала в океан.
На крик чайки из окна высунулся Суер-Выер.
— Ну ты чего там? — спросил он. — Завис, что ли?
— Так точно, уважаемый сэр, завис.
— Да ты лезь наверх.
— Ступеньки вываливаются, сэр, из окна.
— Какие ступеньки?
— Да вот эти, сэр, на которых я стою.
— А ты что, разве на ступеньках стоишь?
— Как же так, сэр, вы же сами мне их выбросили.
— Я выбросил? Ничего я не выбрасывал.
— А на чём же я тогда повис?
— Сам не понимаю, — сказал Суер, приглядываясь. — Ты и вправду на чём-то висишь, а что это такое? Не пойму. Клевер, что ли?
— Какой ещё к чёрту клевер? Это верёвочная лестница!
— Да? — удивился Суер. — Странно. Очень уж похоже на клевер.
— Дорогой сэр! — взмолился я. — Положение отчаянное. Погибаю над бездной. Протяните мне чего-нибудь, руку какую-нибудь или буксирный канат.
— Чего ты на этот клевер залез, никак не пойму. А помочь-то я тебе никак не могу. Дело в том, что я нахожусь в четвёртом измерении, а ты всё ещё в третьем. Я до тебя, извини, даже доплюнуть не могу. Измерения разные.
— Но вы хоть попробуйте, сэр!
— Ну, из измерения в измерение плевать я, конечно, не стану. Попробую бросить тебе персик.
— Бросайте скорее, сэр!
Капитан вынул из-за пазухи персик с красным пушистым лбом, обнюхал его и кинул ко мне. Пролетев с полметра, дивный лобастый плод всосался обратно в окно.
— Ты чего это там персиками кидаешься? — послышался из окна сердитый женский голос. — Будешь кидаться — вышвырну к чёртовой матери из нашего измерения.
— Кто это там, сэр? — прошептал я.
— Да эта самая девушка с персиками.
— И что она делает?
— Персики ест, — махнул мне рукой капитан. — Ты повиси пока, потерпи, сейчас что-нибудь придумаем. Главное, чтоб клевер не обломился.
— Какой ещё к чёрту клевер! Ну ладно, клевер так клевер. Пускай. А персиков-то у вас ещё много?
— Полное корыто. И два ведра. — И капитан исчез за занавеской.
Тускло цеплялся я за верёвочный трап, раздумывая, а не отпустить ли его в конце концов? Когда-никогда, а отпускать придётся…
— Многие личности в четвёртом измерении теряют лицо, — послышалось меж тем из окна, — их портит лёгкая жизнь, вседоступность и ненаказуемость, шалые деньги… Но я, к примеру, не потеряла. Я и в предыдущих трёх измерениях занималась этим же делом, то есть ела персики.
— Но возникает вопрос: где вы достаёте такую прорву персиков? — спрашивал капитан.
— Персики имеются здесь в изобилии. Стоит только ударить кувалдой по зубилу, и персики — передо мной.