Избранные произведения. Том 2 - [14]

пользуется благочестивыми как бы орудиями своей благости, а

нечестивыми — как бы исполнителями и средством своего гнева. Это

весьма ясно также видно из того случая с Михеем, который мы только

что цитировали. В самом деле, хотя бог решил обмануть Ахава через

пророков, однако воспользовался только ложными пророками, благочестивому же открыл дело так, как оно было, и не препятствовал

ему предсказывать истину. Однако, как я сказал, достоверность у

пророка была только моральная, ибо никто не может считать себя

праведным перед богом и хвалиться, что служит орудием благости

бога, как учит и на самом деле показывает само Писание, ибо гнев

божий соблазнил на народную перепись Давида 15, благочестие

которого, однако, Писание достаточно подтверждает. Итак, вся

пророческая достоверность основывалась на следующих трех вещах: 1) на том, что пророки воображали предметы откровения в высшей

степени живо — так же, как мы обыкновенно наяву воспринимаем

впечатление от предметов; 2) на знамении; 3) наконец и главным

образом на том, что они обладали духом, склонным только к

справедливому и благому. И хотя Писание не всегда упоминает о

знамениях, однако следует думать, что пророки всегда имели

знамение; ибо Писание не всегда имеет обыкновение рассказывать о

всех условиях и обстоятельствах (как уже многие отметили), но

скорее предполагает их известными. Сверх

34

34

того, мы можем допустить, что пророки, которые, кроме того, что

содержится в законе Моисея, ни о чем новом не пророчествовали, не

нуждались в знамении, потому что их [пророчества] подтверждал

закон. Например, пророчество Иеремии о разорении Иерусалима

подтверждалось пророчествами других пророков и угрозами закона, а

потому и не нуждалось в знамении; но Анания, пророчествовавший

вопреки всем пророкам о скором восстановлении государства, необходимо нуждался в знамении; иначе он должен был бы

сомневаться в своем пророчестве до тех пор, пока наступление

события, предсказанного им, не подтвердило бы пророчества (см.

Иерем., гл. 28, ст. 9).

С

тало быть, коль скоро уверенность, возникавшая в пророках

вследствие знамения, была не математическая, т.е. вытекающая из

необходимости понятия воспринятой или виденной вещи, но только

моральная, и знамения давались только с целью убедить пророка, то

отсюда следует, что знамения давались сообразно мнениям и

пониманию пророка; так что знамение, делавшее одного пророка

уверенным в его пророчестве, другого, пропитанного иными

мнениями, не могло убедить, и потому знамения каждого пророка

были различны. Точно так же и самое откровение различалось, как мы

уже говорили, у каждого пророка смотря по свойству физического

темперамента, воображения, а также и в зависимости от мнений, усвоенных прежде. В зависимости от темперамента пророчество

различалось следующим образом: если пророк был человек веселый, то ему были открываемы победы, мир и все, что побуждает людей к

радости; такие люди ведь обыкновенно очень часто воображают

подобные вещи; наоборот, если пророк был меланхолик, то ему были

открываемы войны, наказания и всякие беды; таким образом, поскольку пророк был сострадателен, ласков, гневен, суров и пр., постольку он был более склонен к тем или иным откровениям. По

свойству же воображения пророчество различалось таким образом: если пророк был человек со вкусом, то и душу бога он воспринимал в

изящном стиле; если же грубоватый — грубо. Так потом было и в

отношении откровений, которые представлялись в образах, именно: если пророк был селянином, то ему представлялись быки и коровы и

пр.; если же воином, — полководцы, войска; если, наконец, он был

царедвор-

35

35

цем, — царский трон. Наконец, пророчество различалось и по

несходству мнений пророков, именно: волхвам (см. Матф., гл. 2), верившим в астрологические бредни, рождение Христа было открыто

тем, что они вообразили звезду, взошедшую на востоке; жрецам

Навуходоносора (см. Иезекииля, гл. 21, ст. 26) опустошение

Иерусалима было открыто по внутренностям животных, о чем тот же

царь узнал и от оракулов, и по направлению стрел, брошенных вверх, в воздух. Затем, пророкам, верившим, что люди действуют по

свободному выбору и собственной мощи, бог открывался

равнодушным и не знающим о будущих человеческих действиях. Все

это в отдельности мы теперь докажем на основании самого Писания.

Итак, первое обнаруживается из известного случая с Елисеем (см.

II Цар., гл. 3, ст. 15), который потребовал гусли, чтобы

пророчествовать Иораму, и мог воспринять душу бога только после

того, как он был услажден музыкой гуслей; тогда уже он предсказал

Иораму с союзниками радостное событие; раньше это не могло