Избранное - [231]

Под конец жизни тоска по ним превозмогла все остальное: существуют убедительные доказательства того, что года за три до смерти Тургенев твердо решил навсегда возвратиться в Россию и стал свой переезд приготавливать.

Его письма этого периода полны забот о благоустройстве и поновлении Спасского-Лутовинова: дом, службы, цветники, парк — обо всем упоминал Тургенев, давая точные указания, где, как и что сделать. И только смертельная болезнь не позволила писателю осуществить свое намерение: ни заново обставленные и отделанные комнаты, ни рабатки с любимыми цветами, ни выстроенная оранжерея так и не дождались своего хозяина…

Нет, разумеется, любовь к Полине Виардо не поработила Тургенева Западу. Наоборот, оказавшись за границей, он не только сильнее ощутил свои русские корни, но и почувствовал себя там полномочным представителем культуры своей страны. Известный русский историк и социолог академик М. М. Ковалевский писал в своих воспоминаниях:

«Живя по личным причинам в Париже, он в то же время служил русским интересам. Мы назвали его шутя «послом от русской интеллигенции». Не было русского или русской, сколько-нибудь прикосновенных к писательству, живописи или музыке, о которых так или иначе не хлопотал бы Тургенев»[35].

Об этих хлопотах Тургенева нет надобности говорить — они общеизвестны. Непостижимо, сколькими нитями он, проживая в Париже или Баден-Бадене, оставался связанным с жизнью России. Прочитывая едва ли не все русские журналы, он отмечал любое проявление таланта, иногда по первой публикации спешил рекомендовать вниманию друзей-редакторов и писателей еще вовсе темное имя. Дверь его парижской квартиры была широко распахнута для всех приезжих из России — будь то политические эмигранты, начинающие литераторы, учащиеся, праздные туристы: он принимал всех и всегда старался оказать помощь.

Тургенев не уставал знакомить западных читателей с русской культурой — переводил сам, находил переводчиков, публиковал статьи о произведениях своих современников, выдающихся русских писателей. Систематическое и все расширяющееся знакомство Западной Европы и Америки с нашей литературой началось именно с Тургенева. Тут писатель бывал неутомим, широк и никогда не считался с личными симпатиями к автору, если популяризация его произведений за рубежом служила росту престижа русской культуры.

Несомненно и то, что пребывание Тургенева за границей послужило на пользу и самому писателю. Не следует забывать, что в Тургеневе, начитанном и образованном как никто, все же сидел избалованный русский барин, не чувствовавший ответственности перед своим призванием, склонный относиться к литературным занятиям как к приятному провождению времени.

Смотреть серьезно на свое дарование, начать профессионально работать его заставила новая среда, та роль «посланника русской интеллигенции», о которой писал Ковалевский. Близость с семьей Виардо ввела молодого литератора с барскими привычками в элитный круг мировых столиц. Салон супругов Виардо, где бы они его ни открывали — в Париже, Лондоне или Берлине, — посещали все знаменитости: выдающиеся писатели и поэты, музыканты, художники, актеры — мастера и знатоки своего дела. И это обязывало: пасовать перед ними было нельзя! Благодаря широте познаний, блестящему владению языками, общей талантливости да и природным данным — эффектной внешности, обаянию, остроумию, Тургенев всюду, будь то музыкальные вечера Виардо, светские салоны или дружеские ресторанные встречи с избранными собратьями по перу, привлекал внимание и первенствовал.

Достаточно ознакомиться с отзывами зарубежных коллег и друзей Тургенева, с его обширной перепиской с иностранными переводчиками и критиками, чтобы убедиться в их высоком мнении об Иване Сергеевиче, поражавшем их не только эрудицией и блеском ума, но и своей доступностью, доброжелательным отношением к людям. Всем всегда импонировала подлинная демократичность этого русского барина, не знавшего сословной спеси и предрассудков. Трудно назвать другого русского деятеля, который бы так высоко поднял значение и авторитет нашей культуры за рубежом, как Тургенев…

Вечерний ветер едва шелестит в густой листве тургеневского дуба. В опустевшем после дневного оживления парке смолкают птичьи голоса. Исподволь надвигающиеся легкие тени летней ночи придают призрачность очертаниям деревьев, проглядывающему в промежутках между липами силуэту молчаливого дома…

Так было, вероятно, и много-много лет назад в опустевшей после смерти хозяина усадьбе. Ни единого огонька в длинном ряде затворенных окошек, никого на поросших травой аллеях…

Нетрудно себе представить и задумавшегося на скамейке под любимым дубом хозяина — еще молодого человека, роящиеся у него в голове мечты и планы. Он тогда только приступил к выполнению предназначенного ему судьбой труда, прочно легшего в основание отечественного литературного достояния. Миновало столетие, как нет писателя, а все так же свежи и благоуханны его «Записки охотника». Их поэзия и человечность не подвластны времени… А со страниц «Дворянского гнезда», «Отцов и детей», «Накануне», «Первой любви», «Аси», других его романов и повестей возникают пленительные, неувядаемые образы русских девушек, которых мы называем «тургеневскими»…