Избранное - [228]

Усматривая в образовании надежный способ выдвинуться и заслужить достойные дворянина чины, отличия и награды, Варвара Петровна не жалела средств на учителей, гувернеров и заставляла сыновей усердно заниматься. Редкая начитанность и широта знаний, всегда отличавшие Тургенева, восходят как раз к его домашнему воспитанию и лишь пополнялись последующим слушанием лекций в Московском, Петербургском и Берлинском университетах.

Выглядит необычным для того времени стремление Варвары Петровны приучить детей к физической работе. Она принуждала балуемых сонмом раболепной прислуги барчуков копаться в цветниках и на огородах, сажать деревья в парке. И мы, спустя полтораста лет, признательны властной помещице за то, что было либо причудой, проявлением деспотической воли человека, чья мимолетная прихоть — закон для окружающих, либо истинным пониманием пользы раннего приобщения к труду на земле. Благодаря этому в нынешнем Государственном музее И. С. Тургенева в Спасском-Лутовинове, прежнем родовом гнезде писателя, в сотне шагов от бывшего барского дома, темнея раскидистой кроной, стоит красавец дуб, посаженный Иваном Сергеевичем в четырнадцатилетнем возрасте, в 1832 году.

Сменялись поколения, рушились — говоря высоким слогом — царства, настал век междоусобиц и нашествий, поисков новых путей устройства общества, вокруг Спасского-Лутовинова бушевала война, и в его парке рвались снаряды, а дуб уцелел. И мы, люди конца XX столетия, останавливаемся перед ним и невольно задумываемся.

Тургенев не оставил прямых потомков — среди нас нет его внуков и правнуков. Вся память о нем — в его книгах и портретах. Да вот в выросшем из желудя, некогда закопанного им в лунку возле дома, величавом дубе — дереве, искони воплощавшем наши представления о несокрушимой твердости, царственности и вековых сроках жизни.

«Дуб Тургенева» заботливо обнесен оградой; с него и начинает большинство многочисленных посетителей Спасского-Лутовинова осмотр усадьбы. Может ли быть иначе? Перед глазами — пусть немой, но живой свидетель жизни одного из самых дорогих, понятных и близких русскому сознанию деятелей национального пантеона!

Ведь это тот самый дуб, о котором Тургенев писал в повести «Фауст»:

«Мой любимый дубок стал уже молодым дубом. Вчера, среди дня, я более часа сидел в его тени на скамейке»[27].

Ведь это тот самый дуб, поклониться которому, как и саду, усадьбе, родине, Иван Сергеевич просил Я. П. Полонского в письме из Франции, когда уже предчувствовал, что болезнь не позволит ему самому приехать.

Ведь это тот самый дуб, что издалека виделся больному писателю образом милой, ставшей недосягаемой России… Той России, относительно «будущего преуспеяния» которой он был, как записал в 1839 году коротко знавший Тургенева его товарищ по Берлинскому университету, со студенческих лет «преисполнен самых идеальных взглядов и надежд»[28].

Когда умер Тургенев, дубу было пятьдесят лет. Не стало его хозяина, и для усадьбы писателя наступили тяжелые времена. Она попала в руки наследников, равнодушных к национальной славе. Из Спасского-Лутовинова стали вывозить мебель, библиотека расхищалась, закрыли тургеневскую школу, в богадельне для престарелых крестьян поселился урядник, пустели службы, редел запущенный парк. Дом стоял заколоченным, пока в 1906 году его полностью не уничтожил пожар. И лишь спустя три с половиной десятилетия после смерти Тургенева, уже не его наследники и владельцы усадьбы, а новые хозяева России принялись целеустремленно и с размахом за восстановление родного гнезда писателя.

Основой музея, открытого в 1918 году в Орле, в доме, национализированном у наследников Тургенева, стали сохранившиеся вещи, книги и мебель, вывезенные в разное время из Спасского-Лутовинова. А в сентябре 1921 года тургеневская усадьба под Мценском была объявлена государственным заповедником, который спустя шестнадцать лет, в 1937 году, был передан в ведение тургеневского музея в Орле. Сразу стали восстанавливать парк и строения: усадьбе должны были придать тот вид, какой она имела в 1881 году, когда Тургенев в последний раз побывал в родных местах, — такова была поставленная перед специалистами благородная и сложная задача. Безразличию дореволюционного русского общества к судьбе исторической усадьбы пришли на смену всенародные заботы о памяти любимого писателя.

Война прервала успешно налаженные работы. Оккупация оставила Спасское-Лутовиново разгромленным. Более полутора лет тургеневская усадьба находилась в непосредственной близости от фронта, кругом шли бои, разорившие округу. Но едва немцы были изгнаны из Орла в августе 1943 года, как были приняты меры к восстановлению музея. Приехавшая по распоряжению правительства комиссия Наркомпроса возвращает его имущество из эвакуации, намечает меры к восстановлению заповедника. И уже летом 1944 года он открывается для посетителей.

Нелегко себе представить, каких огромных усилий, знаний, средств, преданности делу и веры в конечный успех потребовало приведение Спасского-Лутовинова после военного разорения в его нынешний благоустроенный вид! Село было сожжено до последнего дома; аллеи парка перерыты окопами и блиндажами; спущен пруд, погибло более восьмисот вековых деревьев; на месте хозяйственных построек лежали груды кирпичей… Понадобились годы на подсаживание молодых деревьев, кустарников, на ремонт разрушенных и восстановление сожженных построек.