Избранное - [4]

Все в уголке своем таишься,

Грустишь, не обретя покой,

И в одиночестве томишься.

И в тягость ты самой себе,

Порабощенная печалью,

И не с кем нежной быть тебе, —

Манящей ты влекома далью.

Когда же хочешь ты заснуть, —

Тебя знобит, ты в лихорадке,

И стук в висках, и ноет грудь

В мечте мучительной и сладкой.

Лежишь ты долго в темноте,

Недвижная, как изваянье,

Служа несбыточной мечте,

Любви не знав очарованья.

Любовь близка душе твоей,

Как бы возникнув в ней заране.

Ты платишь дань сердечной ране

Героев старых повестей.

Вновь миг раздумия настанет,

В тревожном ожиданье ты:

Красавец пред тобой предстанет,

Глаза его полны мечты.

Но кто ж он, сказочный герой,

Его ты раньше не видала,

И все же любящей мечтой

Его мгновенно ты узнала.

Глядишь в прекрасные глаза

И понимаешь их горенье,

Какие скрыты в них боренья,

Какая мучит их гроза.

За дни его, за дни свои

Почуяла к себе ты жалость,

О, как бы, верно, разрыдалась,

Поведав другу о любви!

Тревогой ты побеждена,

И сердце — бурею слепою.

К стене прижавшись головою,

Ты плачешь, бредишь ты без сна.

Душе, сдружившейся с тоской,

Чудесно и смятенье это.

Лишь ей, что дышит чистотой,

Знакомо счастье без ответа.

И скоро на своем пути

Любимого ты повстречаешь.

Его стремишься ты найти,

О нем грустишь, о нем вздыхаешь.

Вы оба вздрогнете тотчас,

Зардевшись, вспыхнут ваши лица,

Прочтете тайну нежных глаз,

Но вдруг опустишь ты ресницы,

И руки задрожат сильней

В тот миг, одним пожатьем живы,

И станут жарче и нежней

Неукротимые порывы.

Влюбленно будет он смотреть,

Твоею близостью томимый.

Отрадно милой замереть

Надолго на груди любимой!

Как зачарованная сном,

Ты вымолвить не в силах слова,

И разгоревшимся лицом

К его лицу прильнешь ты снова.

Увы, тебе не победить

Часов неумолимой власти,

Чтоб нескончаемо продлить

Тобой достигнутое счастье!

1886

Перевел В. Любин.

О, ЕСЛИ БЫ МЫ БЫЛИ ВМЕСТЕ

Проходишь ты, как я, в молчанье,

Но взор твой нежный я ловлю,

И вижу я: ты ждешь признанья,

Ты ждешь заветное «люблю».

Пусть мимолетны наши встречи,

Но счастье мне они сулят.

Язык бессилен человечий,

Куда красноречивей взгляд.

В твоих глазах мольба немая,

Я в глубь твоей души проник,

И смущены мы, понимая

Невысказанных чувств язык.

И ты в моих глазах читаешь

Все побужденья и мечты,

Ты взор стыдливо опускаешь,

Краснеешь, как невеста, ты.

Ты ласки ждешь и не случайно

Улыбку шлешь мне каждый раз.

Я знаю: вечной жизни тайна

Колышется, трепещет в нас.

И с каждой встречей все яснее

Своих сердец мы видим связь,

И каждый раз молчим, краснея,

Простых и нежных слов стыдясь.

Когда в короткий час свиданья

Сижу с тобой наедине,

Я чувствую: ты в ожиданье,

Но слово не подвластно мне.

О, если б ты сама рискнула!..

Приди на помощь мне, приди!

Когда б ты руку протянула,

Тебя бы я прижал к груди.

Захочешь — не смогу сдержать я

Души стремительный порыв,

И ты придешь ко мне в объятья,

Свои объятья мне открыв.

Но ты противишься напрасно

Сближенью наших двух сердец,

Ты прячешь дар любви прекрасный,

Как прячет золото скупец.

Твоя душа огнем согрета,

И так нежны твои черты.

К чему благоразумье это?

Наступит срок — увянешь ты.

Неужто жажда поцелуя

Навек твоей душе чужда?

Но ведь желанье, кровь волнуя,

Тебя пьянит, как никогда…

Живи же, сердцу не переча!

Ты слышишь молодости зов?

Я жду тебя, я жажду встречи,

Не замечая бег часов…

С тобою быть, с одной на свете!..

Мой друг, прекрасный миг лови!..

Мы были б радостны, как дети,

Познав безумие любви.

Приди! Я у тебя во власти.

Хозяйкой стань судьбы моей!

Ты в силах подарить мне счастье,

Вернуть мне радость детских дней!..

1887

Перевел А. Ревич.

ПОКОЙ

Моему другу Делавранча[1]

Юноша, виски сжимая, ты склонился над тетрадкой,

Ум твой мечется, охвачен некой страстной лихорадкой,

Словно пламя ты трепещешь средь безмолвия ночного,

С поразительным упорством каждое шлифуя слово;

Верю, — выразить стихами ты мечту иль горечь смог,

Но не очень-то прельщайся чистым звоном этих строк

И не строй себе иллюзий, если гул хвалений сладок! —

Мысль отважно погружая в жизни вечный беспорядок,

Зерна ненавистей давних ты найдешь и злоб глубоких,

Расколов тот слой эмали, что обманчиво облек их, —

Если взмыл ты над толпою, окрылен талантом смелым,

Станет ненависть собратьев роковым твоим уделом, —

Ведь огонь твоих творений, дум избыток, чувств излишек

Нарушает копошенье их поверхностных мыслишек!

Их, чаруя, усыпляет щебет приторно-слащавый,

Мудрый стих не будет понят этой пошлою оравой,

И простит ли люд привычный к лени, к жизни полусонной,

Коль развеешь обаянье пышной фразы пустозвонной?..

Нет, не розами усеян путь правдивого поэта,

Труд его тяжел и горек, жестока награда света.

Непрерывно ты снедаем вечных форм бессмертной жаждой,

Но в стихах осуществиться может замысел не каждый.

Омрачен душой, томится жрец высокого искусства,

Постигая, что бессильны воплотиться в рифмах чувства,

Что строфа твоя бледнеет перед замыслом могучим!..

В сердце чувство цепенеет, ты сгибаешься, измучен,

И вздыхаешь, понимая, что в строфической темнице

Радости, тебя объявшей, никогда не уместиться!

Коль душе твоей явился образ истинный и ясный,

Существом твоим взращенный, полный нежности прекрасной,

Как ты хочешь, чтобы всеми был он понят — и при этом

Не утратил обаянья, тем же был окутан светом?