Избранное - [99]
Встревоженный отец говорил медленно, полушепотом, время от времени переводя дыхание, чтобы удержаться от вздоха или заглушить подступавшие к горлу рыдания. Мы спросили его имя, словно это могло помочь в поисках. Сава Неделькович, отвечал он, землевладелец, а сына зовут — или, не дай бог, звали — Милошем, он выпускник карловацкой гимназии.
Уполномоченный не смог ничего добавить, кроме того, что на судне действительно было четырнадцать студентов. Остались ли еще на Корфу студенты, ожидающие очередного судна, или, может, кто-то уже в пути — он не знает. Но сегодня же вечером он пошлет телеграмму правительству и затребует точные сведения, а о Милоше осведомится особо.
Мы осмотрели отведенную нам комнату, которая оказалась поблизости от квартиры уполномоченного, в узенькой боковой улочке, насквозь пропитанной запахом моря. Отсюда, словно из высокой каменной башни, какие нередко встречаются в наших краях, открывался бескрайний простор, но вместо наших зеленых нив и лесов, с белыми облаками над ними, перед нами расстилалась бесконечная зеленовато-синяя пучина, до которой было рукой подать.
Оглядевшись, сремец тут же попрощался со мной:
— Сходите-ка вы в город одни. Мне сейчас не до людей, не до ужина. Пойду к морю, поброжу немножко, да и лягу, а вы уж извините и не смущайтесь, если я буду спать, когда вы вернетесь, — сон у меня крепкий.
После ужина мы всей компанией вышли на берег. Некоторые спустились к самому морю, чтобы побродить по воде. И тут мне показалось, что я увидел Недельковича — он одиноко сидел на каменном парапете и глядел на воду, на поверхности которой причудливо трепетал лунный свет. Потом мы еще зашли в кафе, выпили по чашечке кофе и продолжили свои «домашние» разговоры, а там каждый поплелся восвояси, угадывая ощупью в темноте дорогу к своему ночлегу.
Когда я зажег свечу, то увидел, что Неделькович лежит, повернувшись лицом к стене, но ресницы его вздрагивают. Притворяется спящим, бедняга. Я, естественно, стал раздеваться, стараясь не шуметь. Вдруг он вздохнул, глубоко, с болью. Я вздрогнул и обернулся. Он сел и поднял на меня заплаканные, покрасневшие глаза.
— Потерял я его, вот посмо́трите!.. И где, где? Вы видели, что это за силища, нет ей ни конца ни края…
— Не нужно отчаиваться, господин Неделькович! Кто знает? Подождите, положитесь на волю божью и счастливый случай. Ведь не все же гибнут, многим удается и спастись. Недавно в Риме я встретился с одним нашим майором, он три раза попадал под торпеды, причем дважды это случилось на пути из Бизерты, — и всякий раз счастливо спасался на плоту.
— Дай-то господи!.. Но знаете, вот тут у меня пусто. — Он ударил себя в грудь. — Все мне мерещится самое страшное, боюсь, что никогда больше ничего о нем не услышу. Ведь это море сжирает все, что в него попадает. И тело человеческое, и крест… и душу-то, поди, не выпустит до самого Страшного суда. О горе мое горькое! Что скажу я матери его, если она еще останется в живых? Как перед могилой ее оправдаюсь, если она меня не дождется и отдаст богу душу!.. Вы уж простите меня, вы ведь, наверно, устали, а я тут не даю вам спать… Извините, прошу вас, но выслушайте меня вы, ученый наш серб, выслушайте простого крестьянина и несчастного отца… Страшная это божья кара, когда смерть настигает крещеную душу вот так среди пучины, откуда никто не возвращается, где нет ни креста, ни человеческой могилы!.. И если уж ему на роду написано, мальчику моему дорогому, в море утонуть, хоть бы тело его вернулось к матери-земле, хоть бы выбросило его на берег, ведь бывает же так… Нашли бы тогда его кости крещеные люди и предали их земле… чтоб хоть во сне мог он мне явиться и утешить родителя в великой скорби его… Но неужели господь так наказал нас, что навечно проглотила его эта бездна, что рыбы и морские твари разнесли его тело?..
— Ну не терзайте же себя, господин Неделькович, еще и такими мыслями!.. Молите бога, чтоб возвратил вам сына целым и невредимым, а уж ежели умирать, не все ли равно, что будет с нашим телом…
— О, не говорите так, — подскочил Неделькович на своей постели и, схватив меня за руки, продолжал, как бы увещевая: — Вы еще молоды… Вот подождите, станете старше — узнаете, что такое дети и что значат родные могилы!.. Когда вернетесь к народу своему и среди него поживете… вы ведь поотвыкли уж и от народа, и от своей страны, а приедете домой и поймете, что все, что есть на земле, должно в землю и возвратиться. И роса, и семя, и скот, и человек… Так уж господом установлено. Нет жизни на земле без мертвецов в земле. Для души не будет ни места, ни покоя на небесах, пока тело не вернется туда, откуда пришло. Я простой человек, но я живу на земле и землей живу, и я это понимаю. И это от бога. Все мы обязаны земле своим телом и поэтому должны возвратить ей его, когда душа нас покинет… Если б мы не держались этого закона, откуда бы тогда и урожай, и все благосостояние бралось, все муки и радости человеческие? Не может быть, чтоб по воле божьей сын мой исчез в этой бездне, разве что бог уступил дьяволу. Но кто из нас так провинился, что мое дитя досталось рогатому, и сколько нужно еще пролить крови, чтобы смыть этот грех и чтоб душа его обрела вечный покой?.. Вы уж извините меня… не буду вас больше беспокоить.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…