Избранное - [96]
В конце концов мать примирилась с судьбой. За порядочного крестьянина дочку уж, видать, не выдашь, но, если посылать ее на работы вместе с другими, может, и подцепит хоть какого-нибудь бедняка. А дальше, если уж так суждено, будут мытариться втроем.
Шли годы. Сверстницы Маковки повыходили замуж. И хотя с виду она казалась еще совсем юной, не сегодня-завтра стукнет двадцать, а это, по сути дела, уже взрослая девка, невозможно было и дальше отстранять ее от тяжелого крестьянского труда. И мать решила отправить ее на жатву. Пусть поработает лето на хуторе у Капоша.
Мужчины косили, а женщины вязали снопы, каждая за своим косцом. Маковка знала, что речь идет не только о хлебе на всю зиму, но и о ее чести, о том, выпадет лн ей осенью женское счастье или опять придется сидеть в девках, слушать насмешки да материнские сетования. Она старалась не отставать от других женщин, но в первый же день к полудню силы изменили ей. Слева и справа девушки пели и поддразнивали своих напарников, чтоб те поторапливались, а иначе получат серпом по ноге, Маковка же едва переводила дыхание, не поспевая за кривоногим плечистым батраком, который шел вперед и вперед, равномерно размахивая косой, и ни разу с ранней зари не обернулся. Косари встретили ее недоверчиво, с сомнением меряли ее с ног до головы взглядами, переговаривались друг с другом: «На что она нам, ей и до полудня не дотянуть!» Каждый старался сбагрить ее другому: «Иди за Нецей, он старый, а за мной скоро устанешь!» Женщины даже жаловались хозяину, но тот приказал ее принять и, если устанет, дать ей работу полегче — пусть идет к котлу, чистит картошку да делает клецки. Она же крепилась, не хотела бросать работу раньше срока, старалась изо всех сил, хотя поясницу ломило, колени дрожали и серп казался непомерно тяжелым, словно каменным. Но ближе к полудню, когда от земли и взмокших рубах начал подыматься пар, она все чаще и чаще хваталась за спину и все ниже натягивала платок на глаза, чтобы скрыть слезы и капельки холодного пота на побледневшем лице. Одна из женщин крикнула:
— Эй, люди, поставьте-ка перед девкой парня, а не женатого мужика, может, хоть он будет ее притягивать, а то вишь как отстает!
Маковка споткнулась раз, другой и упала лицом в жесткую солому.
Наступило замешательство. Помчались за холодной водой, прибежала мать от своего котла. Даже старый господин откуда-то появился и пресек насмешки.
— Ну, чего раскаркались? Первый раз девчонка работает!
Мать трясла ее, негодуя от срама и опасаясь, как бы дочь не сочли припадочной.
— Вставай, ничего особенного! И со мной вначале так было, а теперь не уступлю ни одной батрачке!
Мужчины смотрели на девушку с презрением, а женщины как будто и жалели: надо же, какая хрупкая да нежная!
— Не для крестьянской ты жизни, дочка. Тебе бы швеей быть или шляпы для господ делать.
— Э, детка, уж если ты за мной не можешь поспеть — поищи кого поплоше меня, да только, пожалуй, не сыщешь! — говорил батрак Прока, выбивая о ладонь свою трубку.
— Ничего, ничего, Маковка, отдохни в холодке, а потом пойдешь потихоньку за мной, не бойся!
Маковка, которая все это время, не поднимая глаз, расправляла залитую водой юбку и прилипшую кофточку, взглянула на человека, впервые ласково обратившегося к ней. Йоя Американец скручивал цигарку и улыбался, всю ее закрывая своей огромной тенью. Это был тридцатилетний мужчина, большеголовый, со шрамом на левой скуле — память о войне, в которой он участвовал как американский доброволец. Блеск его золотого зуба и взгляд карих глаз напомнили Маковке городских господ и их комплименты. Этот человек вдруг показался ей таким близким, что по всему телу разлилось тепло, и, чтобы скрыть смущение и улыбку, она еще ниже нагнулась и отошла прочь.
В полдень, когда все собрались в тени огромного ореха на обед, Йоя снова подошел к девушке и встал возле нее, прислонившись к стволу дерева.
— Маковка!
Девушка испуганно подняла голову и опять покраснела.
— Живи ты в Америке, — продолжал Йоя, глядя на нее своими карими глазами и медленно выговаривая слово за словом, — на тебе тотчас бы женился какой-нибудь миллионер. Ходила бы ты в золоте и дорогих каменьях, разъезжала бы в автомобиле — вот какая ты красавица! Если я опять махну на заработки, поедешь со мной? А!
— Что ты, что ты такое говоришь! Вот услышит мать или твоя Кека!
— Сама не понимаешь, дурочка, как ты хороша!.. Ну да ладно, поговорим о другом…
После обеда Йоя велел своей жене поменяться местами с Маковкой. Пока, мол, Маковка не привыкнет к работе. Мужчины некоторое время посмеивались, но работа нелегкая, не до шуток, зато женщины не спускали глаз с Йои и Маковки и не переставая обменивались ехидными взглядами и колкостями на их счет.
— Ух ты, а я и не знала, какой наш Йоя кавалер.
— Небось в Америке выучился.
— И неужто там у всех мужиков такое доброе сердце?
— Эй, Кека, а ты покрась волосы в рыжий цвет — тоже будешь красавица, по американской моде!
— Не выйдет, милые, глаза-то у меня не выцветут, а там синие в цене. А мы, сами знаете, все черные и по-нашему любим, по-деревенски!
Йоя первый отзывался на все шутки, смеялся и еще прибавлял: действительно, мол, в Америке блондинки больше ценятся — вот такие, как Маковка. И он то и дело бросал косу и возвращался назад, чтобы помочь девушке. Маковке все это было ужасно неприятно, но в то же время в глубине души вскипало какое-то упрямство, да и самолюбию ее льстило, что на нее обратил внимание мужчина, который повидал на своем веку немало.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…