Избранное - [193]

БЕСПОКОЙНЫЙ СВЕТ «МАЯКА»

7 июля 1937 года считается сейчас днем начала антияпонской войны. Однако тогда, после инцидента на мосту Лугоуцяо, люди совсем не сознавали, что он и послужит началом священной борьбы против японских агрессоров; многие думали, что это лишь одна из очередных провокаций империалистов со времени «событий 18 сентября»[148] и, в свою очередь, очередная демонстрация капитулянтской политики правительства Чан Кайши. Ни для кого не было секретом, что, несмотря на стремление правительства всячески поднять дух народа, на севере страны японцы получили отпор только со стороны 29-й армии Сун Чжэюаня, а непосредственно подчиненная Чан Кайши центральная группа войск строго соблюдала «соглашение Хэ Инцинь — Умэдзу»[149], находясь на южном берегу Хуанхэ и не смея шагу ступить за дозволенный рубеж.

Военные, разбирающиеся в обстановке, не без оснований возлагали надежды на переговоры между КПК и гоминьданом, проходившие в середине июля в Лушани, надеясь, что коммунисты убедят Чан Кайши поставить во главу угла интересы нации, пойти на коренные изменения политического курса, воплотить в жизнь обещания, данные им в канун «Сианьских событий»[150].

Солдаты и офицеры в массе своей отнюдь не желали сдаваться врагу; полные справедливой ненависти к завоевателям, они ждали приказа, чтобы ринуться в бой.

К 30 июля пали Бэйпин[151] и Тяньцзинь! Японские полчища непрерывным потоком хлынули в Северный Китай, минуя Шаньхайгуань! Однако дверь к мирным переговорам между КПК и гоминьданом по-прежнему была приоткрыта.

Все чувствовали, что назревают серьезные события — приближалось 13 августа — захват Шанхая японской армией.

Еще с 10 августа толпы беженцев потянулись из Чжабэя, Хункоу и Яншупу в направлении районов иностранных концессий. Двенадцатого числа Дэчжи неизвестно откуда принесла известия, что, если случится война, «японские черти» начнут вторжение по вполне определенным маршрутам, проходящим по районам, которые уже покинуты местными жителями, направившимися в иностранные концессии города. Местечко Синьицунь, где мы проживали, находилось как раз в таком районе. «Мы едем или нет?» — спросила Дэчжи. «Японцам сейчас очень нужно заручиться поддержкой Англии и Франции, поэтому они не станут предпринимать опрометчивые шаги в отношении их, — рассмеялся я. — Нам же еще нужно вывезти партию книг, отданных на хранение в главную типографию издательства «Каймин шудянь», что в районе Хункоу. Они наверняка пропадут, если начнется война». На это Дэчжи заявила: «Возьмем с собой одну-две тысячи книг и пять-шесть чемоданов из фанеры. Ладно… пойду все-таки за транспортом, а ты занимайся своими делами». Вот так мы и отправились каждый по своим делам.

Я пошел искать Фэн Сюэфэна[152], а потом мы вдвоем приняли участие в собрании, организованном Цзоу Таофэнем[153] и Ху Юйчжи[154]. Цзоу Таофэнь совсем недавно вышел из тюрьмы, куда был заключен как один из «Семи лидеров» Ассоциации национального спасения[155]. Собрание прошло в очень приподнятом настроении. Все были единодушны: священная антияпонская война неизбежна, а прихвостням империализма ни при каких условиях не удастся повернуть вспять колесо истории. С этого момента, уверяли присутствующие, работа по спасению страны обязательно преодолеет кризисное состояние, причем и нам пора прекратить делать ставку на гоминьдановскую администрацию, а напрямую идти в массы и — агитировать и организовывать. В этом же русле следовало вести культурно-пропагандистскую работу. Однако такая постановка вопроса требовала прежде всего получения правого статуса в правительстве страны. Собравшиеся считали, что «политика правительства», заключающаяся, с одной стороны, в допущении идеи мирных переговоров, а с другой — в попытке подмять под себя все антияпонское движение, с самого начала была обречена на провал. В области издательской деятельности некоторые предлагали идти по пути усиления существующих крупных журналов, таких, как «Вэньсюэ» («Литература»), «Чжунлю» («Поток»), «Ивэнь» («Переводная литература»). Ху Юйчжи заметил, что лишь начнется война, и все журналы скорее всего будут закрыты — после 28 января[156]. Такой опыт уже имелся. Мы должны были прежде всего выработать тактику на случай чрезвычайных событий. По мнению Цзоу Таофэня, солидные издания совсем не подходили для того бурного времени. Он считал, что надо вести работу по созданию мелких печатных форм, как-то: ежедневных, трехдневных и еженедельных изданий. Я предложил возродить журнал «Шэнхо синцикань» («Жизнь»), изменив лишь название. Идея всем понравилась, можно было немедленно начинать подготовительную работу. Кроме этого, высказывалось пожелание об организации изданий по литературе и искусству, а также газет и журналов общего характера.

Как заведенный, я без отдыха пробегал весь день, только под вечер вернулся домой. Здесь я узнал, что Дэчжи не удалось ни нанять транспорт, ни приобрести фанерные чемоданы. «Рикши заламывают страшные цены, простых тележек уже совсем нет, — объяснила жена. — Еще три дня назад все разобрали, а чемоданов из фанеры не было уже давно». Правда, потом Дэчжи призналась, что все-таки договорилась с одним рикшей и успела отвезти к родственникам два кожаных чемодана с вещами на территорию иностранной концессии.